Военный инженер Ермака. Книга 1 - Михаил Воронцов

щиты, которые стояли, прислоненные к баррикаде. Настолько толстые, что почти неподъемные, но поднимать их и не надо — просто сесть под ними и переждать первую волну стрел. Мы замазали грязью, замаскировали ветками, чтоб они в глаза не бросались.

…Я работал до самого вечера. Почти до темноты. Сделали всего четырнадцать пушек, еще две осталось на ночь. Укрепили их железом, нацепили пропитанные маслом чехлы. А потом приехал Черкас со своим отрядом. С теми, кто должен был прятаться в яме.

— Ночевать будем здесь, — сказал он мне. — А ты возвращайся к Ермаку, он приказал.

Опять меня спасли от ночной работы, но я в этом не виноват. Попрощавшись со всеми, отправился к Ермаку.

Он сидел в своей избе и пил густо пахнущий травяной настой.

Когда я вошел, он внимательно посмотрел на меня и произнес:

— Разведка заметила большой татарский отряд. Идут прямиком к руднику. Завтра бой. И есть одна большая проблема.

Глава 13

Я почувствовал, как застучало сердце.

— Какая?

— Татар гораздо больше, чем мы ожидали.

— Сколько их?

— Точно сказать разведчик не смог. Но больше, чем пятьдесят. Человек сто минимум.

— И что мы будем делать? — спросил я.

— Вот я и хотел у тебя спросить. Пока что знают только четверо — я, ты, Матвей и Лиходеев.

— А Елисей? — не удержался от вопроса я.

— А ему-то зачем? — удивленно вскинул брови Ермак. — И почему ты спрашиваешь?

Я сделал недоуменно-наивное выражение лица. Возможно, зря сейчас спросил про Скрыпника.

— Ну как же, он твой заместитель, Ермак Тимофеевич… Есаул!

— Мой заместитель — Матвей, — отрезал Ермак. — А Елисей — человек, поставленный есаулом по требованию купцов Строгановых. Им отказать я не мог. Они дали денег на поход. Им государь пообещал дать в использование сибирские земли.

— Понял, Ермак Тимофеевич, понял… — сказал я.

И сразу перевел разговор на тему завтрашнего сражения. О Елисее поговорить можно будет когда-нибудь потом.

Вот только настанет ли это «потом».

— Думаю, надо принимать бой.

— Врагов вчетверо больше. Здесь не городская стена, она никого не удержит. Да татары и через стену перескочат в два счета. Научились! Крюк с веревкой забрасывают и лезут. Пока ты веревку перерубишь, татарин уже здесь.

— Так что, вся надежда на твои деревянные пушки, — продолжил Ермак. — Хотя можем посадить на руднике и большой отряд. Но в этом случае заметят. И там заметят, и в городе увидят, что много народу куда-то отправилось. А людей Кучума здесь полно. Да и любой приезжий купец ему все расскажет. Врать себе дороже! Схватят его кучумовские, клинок к горлу, и все. Что знал и что видел, мигом поведает.

Я посмотрел в сторону. Получается, все замыкается на мне. Моя была идея встретить врага импровизированными пушками. И если она не сработает, татары будут праздновать победу, а наши двадцать пять человек погибнут. Первоначально рассчитывали, что нападающих будет вдвое меньше.

Рискнуть? А имею ли я право рисковать?

Если что-то пойдет не так, нашему «гарнизону» на руднике — смерть. Испытания прошли успешно, но кто знает, как пойдет в бою. Если пушка не выстрелит, это еще полбеды. А если взорвется, то поубивает артиллеристов. И остальные после этого не слишком смогут драться — взрыв на маленьком пятачке оглушит и деморализует.

Угол рассевания картечи будет такой, что на расстоянии пятидесяти шагов поражающая зона будет метров шесть-семь. Если дальше — то вдвое больше. Татары, скорее всего, помчатся толпой. Если только с одной стороны, то те, кто побежит позади, будут закрыты от картечи телами передних. Они погибнут совершенно точно, но остальные выживут и могут продолжить атаку.

Если бы их было меньше, тогда другой разговор… Хотя у нас за баррикадой будет не меньше двадцати пяти человек, включая артиллеристов… Из них бойцы в стрелковом и рукопашном бою не такие, как из линейных казаков, но все же… После выстрелов из пушек могут взяться за ружья.

Расстояние между лесом и баррикадой — метров двести с каждого края. Татары захотят использовать фактор внезапности. Позиционного боя не будет, он им не выгоден. Начнутся выстрелы, и сразу из города подмога пойдет. Им надо успеть всех убить и убраться.

Поэтому кинутся бегом на баррикады. Может, сначала из леса дадут навесной залп, хотя точность его будет никакой. Слишком большое расстояние. Когда побегут, начнут стрелять безусловно. Каждый, Это будет гораздо опасней, хотя у нас есть щиты и мы за баррикадой.

— Ну, что задумался? — спросил Ермак. — Сомневаешься? Учти, еще и дождь. Фитили пропитали по твоему методу, но если начнет сильно лить, осечки случатся…

— Нет, — ответил я. — Подсчитывал. Все получится. У артиллеристов ружья будут?

— Конечно.

— Значит, все будет хорошо для нас. Я верю в свои пушки.

— Завтра узнаешь, как прошел бой, — кивнул Ермак.

Мне эти слова не очень понравились.

— То есть… узнаю? Я буду на руднике, когда нападут татары!

— Нет, — ответил Ермак. — Ты слишком нужен нам, чтобы рисковать твоей головой. Ты знаешь много того, о чем мы и не догадывались. Ты придумал сильные самострелы, деревянные пушки, не боящиеся огня фитили…

— Я так не могу, Ермак Тимофеевич, — воскликнул я. — Встретить татар пушками — целиком моя идея. И если ничего не получится, весь наш отряд погибнет. Как мне потом жить? Я должен быть там! Победить или умереть вместе со всеми!

Ермак тяжело посмотрел на меня. Задумался.

— Ладно, будь по-твоему. Я бы на твоем месте захотел бы точно так же. По-нашему, по-казачьи… Смерть остерегается смелых. Но сейчас — спать. Завтра до рассвета отправишься на рудник.

Говорить о том, что хотел бы еще и ночью вместе с плотниками покрутить бурав, я не стал. Чересчур получится. Не надо ссориться с атаманом. Тем более что в отряде ты в новом качестве всего ничего.

И я отправился в свою избу. Перед тем, как лечь, проверил оружие — пищаль и саблю. Порох, пули, все на месте. Порох не отсырел, фитили тоже — они у меня пропитаны жиром и воском. Все будет хорошо, сказал себе я и закрыл глаза.

…Утром — если время суток до рассвета можно назвать утром — я проснулся и заставил себя идти на речку. Сражений будет еще много, и надо воспринимать их