Военный инженер Ермака. Книга 1 - Михаил Воронцов

Но увы для татар, не в этом случае. Если бы они пошли с одной стороны, часть нападавших спаслась бы, прикрытая от картечи телами впереди идущих. А так — если по тридцать человек на каждую сторону баррикады в форме квадрата, то если пушки сработают вовремя, достанется всем. Даже не только от одного орудия — углы разлета картечи будут перекрещиваться.

Видно только нескольких из нас (и меня в том числе), остальные скрылись под баррикадой. Перед атакой последует залп из луков — прицельно с такого расстояния попасть нелегко, но не хочется стать жертвой и шальной стрелы. Раньше времени прятаться нельзя — татары почувствуют неладное.

Я, повернувшись к лесу боком, изо всех сил изображаю невозмутимость, но глаза уже начали слезиться от напряжения. Сделают татары шаг из-за деревьев и кустов, чтобы ветки не мешали стрелам, или нет?

Тишина.

И вдруг крикнула птица — не наш ястреб, а другая. Сорока. Надо же, какая громкая.

— Чррр-чррр-чрр!

Я понял, что не одни мы такие умные, использовать птичьи голоса, потому что след за этой командой из леса в нас полетели стрелы.

— Прячься! — сказал я, и мы кинулись вниз, под спасительные деревянные щиты, установленные у завала.

А затем раздался жуткий крик, и на нас с четырех сторон кинулись толпа.

Все пешие. Одеты в кожаные доспехи, хотя некоторые и в кольчуги — видимо, их владельцы не бедствовали.

— Ура-га!!! Ааааа!

Луки отложены, сабли вытащены из ножен. До баррикад — две сотни шагов. Я и Черкас глянули из-за баррикад, чтобы поведение охраны казалось правдоподобным. Черкас даже выстрелил из пищали в кого-то и попал. Татары ответили криком с удвоенной силой.

Человеческая волна накатывала на нас. Полторы сотни шагов, сто, семьдесят, пятьдесят…

И тут ударили пушки. Почти одновременно. Грохот безумный. Я даже подумал, что все взорвались при выстреле. Нет, наоборот! Все целы! И все артиллеристы живёхоньки!

Яростный крик нападавших татар сменился воплем ужаса и боли.

Пространство перед баррикадой вмиг стало усеяно окровавленными телами. Картечь пощады не знала. Некоторые были еще живы — железо, камни и осколки черепицы прошли по ногам, но их час настал. Казаки Черкаса, высовываясь из-за баррикады, хладнокровно и неспешно добивали раненых — только тех, кто пытался схватиться за лук. Для других, с целью экономии пороха, была приготовлена смерть от холодного оружия.

В лес побежало всего несколько человек, да и те до него не добрались, сраженные пулями в спину.

Все кончено. Все, хотя выстрелы еще гремели.

План сработал. Нелепые деревянные орудия, наспех сооруженные падающими от усталости плотниками, сделали то, что от них требовалось.

Несколько раненых пытались уползти, но были убиты.

Казаки перемахнули через баррикаду, вытащили сабли и пошли высматривать живых. Таковы жестокие законы войны. Пленных Черкас брать не собирался.

Я пошел с ними, хотя помогать казакам выполнять их работу не хотел. И даже думать об этом.

В лесу прогремел выстрел. Часть казаков бросилась туда, но из-за деревьев вышел улыбающийся разведчик Лиходеева. Из дула его пищали вился дымок.

— Все хорошо, — весело сказал он. — Один не пошел на штурм, решил убежать… но у него ничего не вышло!

Сражение заняло пару минут. Нет, даже не так — один миг, во время которого стреляли пушки. Но сколь трудов ушло на подготовку…

Оглядывая окровавленное поле боя, я заметил татарина, выглядевшего богаче остальных. Его лицо было окровавлено, он лежал, запрокинув голову — очевидно, картечь убила его мгновенно. Не начальник ли отряда, подумал я, и пошел к нему, чтобы обыскать. Может, у него есть карта или еще что-то полезное нам.

До него оставался десяток шагов, когда он вдруг резко повернулся и направил на меня пистолет.

Глава 14

Все произошло как в замедленном кино. Я даже не успел выругаться — просто инстинкт сработал. Двинулся в сторону, и пуля просвистела мимо головы. Пистолет не фитильный, вот это да, пронеслось у меня в голове.

Татарин, охрипшим от боли голосом, вскрикнул и рванулся на меня с саблей. Я тоже уже выхватывал свою. Лицо загорелось огнем, но движения были четкими. Мы встретились лезвиями на полушаге — мой удар оказался быстрее. Сабля вошла в бок между рёбер, и враг рухнул, выронив оружие.

Я стоял, тяжело дыша, ощущая, как сабля в руке медленно тяжелеет. Сердце стучало, как молот по наковальне. Кровь из раны на левом боку татарина медленно растекалась по земле. Казалось, тишина вокруг стала гуще.

Первым ко мне подбежал Черкас. За ним — еще двое казаков с саблями.

— Живой⁈ — спросил Черкас, окинув меня взглядом.

— Цел, — кивнул я, осознав, насколько опасной была ситуация. — Но он выстрелил и почти попал.

— У, вражина.… — выдохнул один из казаков, сплюнул и с силой пнул уже мертвого татарина. — Мертвяк, но ожил! И пистолет у него странный!

— А ты глянь, как одет, — сказал второй, приседая рядом с телом. — Кафтан что надо, шелк настоящий, шитьё золотое… Не простой это воин. Начальник какой, не меньше. Мож, сам бек или мурза…

— Вот сукин сын… — хмуро буркнул Черкас. — Ишь как приукрашен. Опасен, тварь. А ты, Максим, молодец. Быстро сработал.

Я опустил взгляд на пистолет.

Какой он странный.

Не похожий на наши. У нас тут всего-то в лучшем случае пяток пистолетов, а то и меньше. Один видел у Ермака, другой — у Матвея, но таких нет и близко!

Я поднял его, стряхнул кровь и присмотрелся. Это не фитильный пистолет, который можно было бы здесь ожидать, не казачий самопал и не восточная копия. Это нечто совершенно иное.

Пистолет тонкой работы, с резным ложем и серебряным обрамлением. Не простое оружие, а предмет гордости богатого человека. Металлические части сделаны с точностью, на которую способны лишь очень хорошие мастера. Но главная особенность в том, что вместо фитиля — круглый стальной диск с насечками, зажатый между двух скоб. Колесцовый замок! Вот так сюрприз. Я видел в музеях такое оружие, но сейчас оно только — только начало появляться в Германии и Италии, и, по идее, никак не могло оказаться в Сибири, у татар.

Конструкция простая, но тонкая и восхитительная. Сбоку ключ для завода, как на часах. Заводишь — колесо сжимает пружину. При выстреле оно отпускается, быстро вращается и, пройдя по кремню или пириту, выбивает искры.