Хоррормейкеры - Пол Дж. Тремблей

– И как? Каков вердикт?

– Выносить вердикт слишком рано, но очевидно, что ты растолстел. Хорошо, не облысел.

– И слава богу! – чересчур восторженно сказал я и почувствовал себя виноватым: Валентина-то была лысой. – Я в том плане, что пока не слишком стар.

– Ну, в целом, как по мне, ты скорее остался прежним.

– Это разве хорошо? Звучит как-то жалко. – Самоуничижение – не мой конек: я всегда лепил правду-матку без оглядки.

– Посмотрим.

– Мило.

– Ладно, прости, но мне надо в туалет… – Валентина попыталась встать.

– Не извиняйся. – Я тоже встал. – Нужно что-нибудь…

– Нет. Ничего не нужно. – Выпрямившись, она закрыла глаза и глубоко вздохнула, затем поднялась с места. – Если что-то понадобится, просто зайди на кухню и возьми сам, ладно? И не гони вперед паровоза. Я просто посижу на унитазе и подумаю, продлевать ли договор аренды этого места.

Я стоял, раскинув руки, словно собираясь ловить Валентину, когда она будет падать.

– Иди, пожалуйста, – махнула она рукой.

Поняв очень доходчивый намек, я поплелся на кухню и налил себе стакан воды из-под крана. Вместо того чтобы пытаться угадать, каким будет ее предложение, я на цыпочках прокрался к ее кабинету. У двери прислушался, не возвращается ли Валентина из ванной, но все было тихо. Я вошел внутрь. На длинном и загроможденном деревянном столе стояли два компьютера Mac, причем один монитор был вдвое больше другого. На столе и на полках вокруг были разбросаны провода и прочее оборудование, включая проектор с катушечным магнитофоном и стопки коробок, громоздящихся под потолком, как в тетрисе. Я пристально уставился на катушечный магнитофон на верхней полке, этакую горгулью. Снаружи он был из металла светло-коричневого цвета и выглядел очень прилично, если не считать нескольких ржавых пятен на подставке. Пустые катушки располагались вертикально над и под объективом проектора. Я ни в чем не был уверен, но по внешнему виду предположил, что он не работает и стоит здесь чисто для эстетики, хотя и черт знает где. Решил, что его поместили слишком уж «на отвали». Валентина дорожила проектором, но не хотела, чтобы кто-то еще знал, как она им дорожит. Возможно, это была часть тщательно продуманного плана, чтобы я перед нашим разговором задумался о кино. Позже, вернувшись к себе, я поискал проекторы на “eBay” и нашел модель 1940-х годов для 8-мм пленки – похожую, но не точно такую же.

Я пересел за захламленный рабочий стол и увидел стопку листов печатной стороной вниз. Не решаясь поставить стакан с водой на стол, я перевернул стопку одной рукой, случайно задев незаметную в беспорядке мышь. Оба экрана пробудились с громкой, крещендообразной нотой из какой-нибудь пафосной классики. Напуганный звуком, я отпрянул от стола, расплескав воду на ковер. Я затер мокрое пятно ногой и прислушался, нет ли Валентины. Как по команде, раздался шум спуска воды в бачке. Черт. Я бросил быстрый взгляд на пачку листов в руках и увидел характерный шрифт титров «Фильма ужасов». На полях были красные подчеркивания, кружочки и пометки, текст был выведен заглавными буквами.

Я вернул сценарий на место. На светящихся экранах был один и тот же рабочий стол, беспорядочно заполненный папками, названными по римским цифрам и строчным буквам.

Я быстро вернулся в гостиную. Валентина уже устроилась в своем кресле.

– С возвращением, – сказала она. – Провела бы тебе полную экскурсию по дому, но сам понимаешь…

Я вновь присел на деревянный стул, чувствуя себя в ловушке. Причем не просто в ловушке, а в капкане.

– Прости. Не удержался, – сказал я. – В кабинете классный проектор. – Как будто она не знала, что у нее где. – Он работает?

– Да. У меня не так много материалов на 8-мм пленке, чтобы на нем смотреть, но работает, да.

Я задумался, откуда у Валентины проектор. Приобрела недавно для себя? Случайная покупка в Сети? Может, кто-то из ее родителей подарил на новоселье? Звучит ужасно, хоть и вроде бы с заботой. Мы вынуждены постоянно придумывать истории, придающие смысл хаосу в нашей жизни. Если бы мы снимались в кино, Валентина рассказала бы, что Клео подарила ей проектор за несколько дней до начала съемок, как бы поздравляя. Будь мы в фильме ужасов – обычном, шаблонном, спокойном, где принято раз в десять страниц сценария вяло дергать нервную систему или типа того, – Валентина вспомнила бы, как смотрела на проекторе раз за разом, будто одержимая, последнюю сцену убийства из «Фильма ужасов».

– Маска все еще у тебя? – спросила она.

– Да, конечно.

– Я надеялась, что ты скажешь «да». Но и надеялась, что скажешь «нет».

Возможно, это она так меня осуждает? Вероятно, справедливо, но мне не хотелось в это углубляться.

– Я просто не смог заставить себя выбросить ее, – сказал я.

– Тебе не нужно объяснять, зачем ты что-то хранишь.

– Славно. Потому что я не могу.

– Ты не хочешь объяснять или…

– …или не стану, – закончил я, перебивая. – Может, так и надо. Если честно, мысли по этому поводу каждый день новые.

– Вполне справедливо. Она в хорошем состоянии?

– В первозданном. – Я наслаждался произведенным эффектом.

– Она у тебя случайно не с собой?

– Если бы ты попросила, принес бы.

– Это ответ на мой вопрос?

Я поднял стакан с водой и продемонстрировал пустую руку.

– У меня ее нет.

Я бы описал выражение лица Валентины как «недоверчивое». Откуда я знаю, спросите вы? Отвечаю: я проецировал. Назвал это выражение недоверчивым, потому что сам себе не доверял.

– Я чуть не попросила, – ответила она. – Жаль, что не сказала вслух.

Ее желание было подобно небрежно брошенной в фонтан монетке, и она словно бы нырнула за этой монеткой, отключившись. Валентины больше не было со мной в комнате, она обмякла на подушках кресла, и я забеспокоился, что она может свалиться. Я окликнул ее и начал подниматься со стула.

– Я в порядке. – Она пришла в себя и снова заерзала в кресле. – Просто голова немного кружится. – Она отпила «Педиалит» из бутылочки.

– Ты уверена? Может, медсестру позвать? Принести что-нибудь?

Валентина покачала головой и выпила раствор электролитов флуоресцентного цвета.

– Если ты еще не понял – а похоже, что понял, раз сохранил маску, – то я не забыла и не хочу забывать фильм. Я хочу закончить его. Всегда хотела закончить.

Я отставил свой стакан в сторону и спросил:

– Сколько отснятого материала у тебя осталось?

– У меня есть все, что мы наснимали.

– Я думал, в полиции потребовали все сдать. Вернули? Или это копии?

– Я