Беглый в Варшаве 2 - Азк

вокзал Одессы дремал в ночной дымке, будто и не подозревал, что под его сводами проходят сейчас самые необычные пассажиры. Военные в гражданке входили партиями, по пятнадцать–двадцать человек, разными маршрутами, в разное время. Шли молча, с баулами и сумками, одетые строго, но без формы, как и было предписано инструктажем.

Старшие офицеры перекидывались короткими взглядами, напряжение прямо витало в воздухе. На таких массовках любой резкий жест мог вызвать цепную реакцию: паника у гражданских, интерес у пограничников, хотя они и так были в курсе происходившего.

— А что это за народ? — удивлённо спросила молоденькая сотрудница морвокзала, наблюдая из своего окошечка, как по залу толпой проходят люди явно не туристического вида.

— Футбольная команда, — с тенью иронии ответил кто-то из дежурных. — Турнир в Латинской Америке.

— Так у них лица как у похоронной команды, а не футбольной…

— Просто серьёзно настроены на победу.

У входа в таможенную зону народ слегка замедлился. Первыми пошли на досмотр жены и дети с лёгкими сумочками, а потом уже мужчины с чемоданами, которые по старой армейской традиции перепоручили своим солдатам. У меня подчиненных не было, поэтому один из самых легких чемоданов взяла жена. Когда до меня дошла очередь, я вдруг оказался в центре внимания: меня задержали на досмотр.

— Что это у вас? — таможенник крутил в пальцах блестящий предмет.

— Это… юбилейная монета. На Кубе подарю, в музее оставлю.

— Монеты, это валютные ценности, товарищ, — строго заметил старший таможенной смены.

— Какие валютные? Это же наши, советские! — Вспыхнул я. — С Гагариным, с победой, всё по-честному.

— Не положено.

За моей спиной уже начиналось раздражённое гудение. Тот самый полковник КГБ подошёл ближе, и нависнув над столом произнес сквозь зубы:

— Проблемы?

— Этот гражданин пытается вывести монеты…

— Здесь и сейчас ключевое слово «юбилейные»!

— Сдайте на хранение и пишите объяснительную.

— Зайдем с другой стороны. На основании чего, я не могу вывести за рубеж Ю-БИ-ЛЕЙ-НЫЕ монеты?

— Старший таможенник достал какую-то брошюру, открыл ее на нужном месте, ткнул пальцем и сквозь зубы прошипел:

— Читай!

Внимательно прочитав указанный им параграф, я негромко произнес:

— Покажите уважаемый, где здесь написано про юбилейные монеты?

Глава 25

Я знал свои права, знал что могу провозить, а что нет — поэтому упёрся и не поддавался давлению. А снять с парохода за такую херню, эти деятели просто не имели права. Тем более что всю валюту полученную от Исаака, я накануне с помощью «Птички» отправил на атмосферник. «Друг» проанализировал ситуацию с долларами сделал интересное предложение.

Полковник, видя как замялась таможня в полном составе, рыкнул на них:

— Решите вопрос. Или берите себе эти монеты и покупайте на них совесть или пропускайте парня. У нас рейс.

Сотрудники таможни переглянулись. Минуты три тянули время, пока наконец не махнули рукой:

— Проходите. Но в следующий раз — без фокусов.

Пока со мной разбирались, уже практически все прошли таможню и меня с великим сожалением таможенники вынуждены были отпустить вместе с монетами. Формально они были неправы, но и отпускать не хотелось.

Глянув на них орлом, поспешил в сторону выхода.

Наконец, я, с двумя чемоданами, большим и меньшим в руках, шагнул по трапу вниз, на корму «Адмирала Нахимова». Трап-сходня под ногами немного гулял — корабль немного… на воде, плюс еще глухо добавляла вибрации судовая установка. Внизу у борта дежурили стюарды в светло-бежевых пиджаках, с улыбками, чуть натянутыми, но всё же приветливыми.

* * *

— Добро пожаловать, товарищ! — один из них подхватил мой чемодан. Глянув на посадочный талон, добавил: — Ваша каюта на нижней палубе, номер 208. Вот туда, по коридору направо, потом вниз по лестнице.

Холл приятно удивил, он казался почти европейским. Мягкие кресла в нишах вдоль стен, зелёные ковры, светлые панели. Небольшой киоск с газетами, касса, стойка информации, возле которой стояла Инна. Увидив меня, она оглядываясь, шепнула:

— Это что, у нас что-то построили без авоськи, гвоздей и мата?

Я улыбнулся. Очень хорошо, что корабль уже начинал ей нравиться.

— Если быть объективным, то в свое время его построили немцы.

— Гэдэровцы?

— Нет.

Инна широко открыла глаза: — Фэргэшники?

— Нет…

— А кто?

— Гитлеровцы. В смысле немцы из Третьего Рейха.

— Вот это да-а… — Ее удивлению не было предела.

За этим разговором мы доперли наши вещи до нужной каюты.

Каюта, к всеобщему нашему удивлению оказалась больше, чем мы ожидали. Не люкс, конечно, но вполне по-человечески: два аккуратных спальных места, между ними столик с закрепленным латунным светильником. У почти полноценного окна — плотные шторы, за которыми угадывалась прогулочная палуба.

В узкой прихожей, оборудован встроенный шкаф, внутри него аккуратно развешены спасательные жилеты и полотенца в полиэтилене. Напротив — дверь в крошечный санузел: умывальник с холодной водой, зеркало, крючки для полотенец. Над зеркалом кто-то уже прилепил жвачку.

Когда я вышел на палубу подышать после размещения свежим воздухом, заметил ещё несколько «туристов» в одинаковых тёмных куртках и скучных кепках. Один курил, другой молча смотрел на воду, третий — читал «Советский спорт» вверх ногами. Было ясно: никто особенно не играл в гражданских.

В час ночи в каюте тренькнул динамик, и голосом диктора из середины семидесятых сообщил:

— Товарищи пассажиры, оба наших ресторана приглашают вас на шведский стол. Приятного аппетита!

— А может, это и правда туристический рейс? — фыркнула Инна, застёгивая ремешок на туфле.

Свой ресторан мы нашли сразу, он находился на средней палубе, ближе к корме. Обстановка — скатерти, высокие спинки стульев, буфет с фруктами и бутылками лимонада, официантки в белых фартуках. Через все помещение был установлен стол с безалкогольными напитками и легкими закусками.

Пока мы выбирали между бутербродами с колбасой и шпротами, я невольно отметил: корабль только снаружи казался небольшим, даже тесным, и только попав во внутренние помещения, убедился, что внутри всё было устроено с каким-то почти западным размахом. Даже тарелки были не эмалированные, а настоящие — фарфоровые, с тонким золотистым ободком и надписью «ЧМП».

Мимо неслышно сновали официанты с минеральной водой и готовыми закусками. В зале пахло рыбой, специями, и даже жареным луком. Инна расправила салфетку и посмотрела на меня с такой миной, будто это она выбрала этот лайнер в «Интуристе».

Недалеко от нас расположились трое мужчин лет сорока, явно не моряки, но