Простые истины - Андрей Александрович Васильев

— Мой муж пашет не разгибаясь, — выкатила глаза обитательница нехорошей квартиры, — чтобы россияне счастливо жили, чтобы страна наша процветала.

— Все россияне или какие-то отдельно взятые? — уточнила девушка. — Например те, которые в этом доме обитают?

— Лен, хорош, — не выдержав, осадил ее Олег. — Перебор уже.

— Фамилию свою назови, — неожиданно спокойно потребовала женщина, щелкая ключом в замке. — И считай, что ты в органах уже не работаешь.

— Елена Ревина, — не менее невозмутимо ответила ей коллега Ровнина. — Старший лейтенант. Удостоверение показать?

— И так запомню. — Обитательница «Дома на набережной» распахнула дверь, было хотела шагнуть в коридор, но замешкалась, явно не особо стремясь покидать безопасную территорию подъездной площадки.

— Мы пройдем? — уточнил у нее Олег. — Вы не против?

— Ну, разумеется, — раздраженно бросила женщина, которую, похоже, жутко выбешивало то, что почти всемогущая она никак не могла повлиять на совершенно идиотскую ситуацию, сложившуюся в ее же собственном доме. — Иначе зачем вы здесь?

Ревина открыла было рот, чтобы выдать очередной издевательски-двусмысленный перл, но Олег легонько ткнул ее локтем в бок, не желая выслушивать еще один раунд пикировки.

Если честно, непосредственно квартира юношу не удивила. Вроде бы дом с историей, непростой, а потолки не такие уж высокие, и комнаты не то чтобы сильно большие. Ну да, было видно, что в обстановку деньги вложены, и немалые, но, к примеру, жилплощадь родителей Машки его впечатлила куда больше. Плюс еще и беспорядок в гостиной, конечно, стоял немалый. Стулья и кресла перевернуты, дверцы шкафов распахнуты, экран большого и дорогого телевизора разбит, на полу в обилии валяются осколки чашек и тарелок — хаос, и только.

Куда больше его заинтересовало то, что началось в гостиной после того, как ее порог опасливо пересекла хозяйка. В тот же миг один из стульев, до того лежавший ножками вверх, дернулся, перевернулся, пару мгновений постоял на месте, а затем, точно бык на корриде, устремился к женщине, причем так быстро, что та даже отпрыгнуть не успела, потому и получила удар в район колен.

— Делайте что-нибудь! — уже без гонора, скорее, просто жалобно, закричала она, сгибаясь и прикладывая ладони к ушибленным местам. — Пожалуйста.

— О! — подняла указательный палец правой руки вверх Лена. — Уже «пожалуйста».

Тем временем стул отскочил назад, к стене, но не испугавшись крика хозяйки квартиры, а явно для того, чтобы разгон побольше взять. Женщина это поняла, взвизгнула и неожиданно шустро для своего возраста и веса вылетела из квартиры, захлопнув при этом за собой дверь.

— Все, угомонись, — велела Ревина стулу, который, поняв, что приоритетная цель покинула поле боя, решил нацелиться на сотрудников отдела и дергался, словно зверь перед атакой, в буквальном смысле переступая с ножки на ножку. — Нас подобным не напугаешь. И потом — мы в этом доме не живем, ни тебе, ни кому-то другому никакой обиды причинить не могли, потому вредить нам не за что. У нас вообще другая цель, мы хотим понять, что случилось и отчего тебе приперло весь это кавардак устраивать.

Что до Олега — он, разумеется, тоже пугаться и не подумал, поскольку за минувшие месяцы повидал вещи куда страшнее, чем прыгающий по комнате стул, пусть даже и лупящий людей по ногам. Но при этом происходящее вызвало у молодого человека весьма живой интерес, поскольку ни с чем подобным воочию сталкиваться ему не приходилось, хотя в старых делах читал о таком он немало. Но одно дело рапорта давних лет, другое — своими глазами эдакую небывальщину повидать.

Слова Елены возымели силу, сначала стул перестал судорожно дергаться, а после его к ней точно кто-то невидимый подтащил, словно предлагая: «Садитесь, барышня».

— Благодарю, — не стала отказываться от вежливого поступка неведомой сущности девушка. — Вот видишь, Олег, все не так и плохо. Одно скверно — причин для того, почему наш новый невидимый знакомец принялся резвиться, масса. А вот какая из них верная — поди узнай.

— Так не бывает, чтобы совсем уж ничего сделать было нельзя, — усомнился юноша. — Пусть он какой-то знак подаст, например.

— Какой? — заинтересовалась девушка, причем по голосу сразу стало ясно, что насмешки в вопросе больше, чем интереса. — Азбукой Морзе пробарабанит по дверце шкафа верный ответ? Это так не работает.

— Слушай, я с мертвыми душами дела сам не имел, но вон Морозов в начале лета в усыпальнице, которая в Архангельском, с графом… Как его… Забыл. Короче — он же с призраком общался, перед тем как его запечатать в склепе?

— Так этот призрак, который «как его», отделу давно известен. — Ревина зевнула, прикрыв рот ладонью. — Да и не сильно он и нематериален. Этой душе столько лет, и в ней такое количество злобы, что она в каком-то смысле новой плотью, пусть и иллюзорной, обросла, став пусть и не осязаемой, но для общения вполне пригодной. По-хорошему, его, конечно, давно пора ликвидировать, только специалистов такого профиля в Москве днем с огнем не найдешь, а самим нам подобное не под силу, потому и ставим новые латки на старые заплатки.

— Такого профиля? — мигом заинтересовался Олег. — Это какого именно?

— Там опытный Ходящий близ Смерти нужен или поводырь душ, — пояснила девушка и следом сразу попросила: — Вот только не надо включать сейчас первого ученика и задавать еще десять вопросов. Знаю я тебя.

— Ладно, не буду, — согласился Ровнин, прислонился к стене и добавил: — Стою, молчу, жду указаний.

— Хорошая позиция, — нахмурилась Ревина.

— Какая есть. Лен, я понятия не имею, что в подобной ситуации делать, потому полностью полагаюсь на тебя. Единственное, что могу предложить: позвонить Францеву, может, он чего подскажет.

Слова юноши, похоже, призраку не сильно понравились, потому что дверца старого шкафа, еще дореволюционной, похоже, работы, трижды открылась и закрылась с громким хлопаньем.

— Что делать, что делать, — пропела Ревина. — Ладно, Олежка, не паникуй. В целом ты прав, варианты того, как добраться до истоков проблемы, есть всегда, причем у каждого свои. У Морозова одни, у Францева другие, у меня вообще третьи.

— А у тети Паши? — неожиданно для себя самого поинтересовался Олег.

— А какие у тети Паши — ни мне, ни тебе, думаю, лучше не знать, —