Концессионер - Дмитрий Шимохин

как уходит холод. Уходит холод каторжных нар, стылый ужас одиночества в сибирской тайге, смрад поля боя, липкий страх погони. Все это смывалось теплом ее тела, ее ровным дыханием у меня на груди. Впервые за много, слишком много лет я не прислушивался к каждому шороху за дверью, не держал руку на рукояти револьвера под подушкой. Я чувствовал не азарт охотника, не ярость бойца, не тревогу беглеца.

Я чувствовал только одно — абсолютный, глубокий, всепоглощающий покой.

Проснулся я от солнечного света, пробивавшегося сквозь тяжелые портьеры. В камине догорали последние поленья. Рядом, уткнувшись носом мне в плечо, спала Ольга. Ее дыхание было ровным и спокойным. Я осторожно высвободился из ее объятий и подошел к окну. Петербург сиял под ясным весенним небом.

Мы завтракали в гостиной наших апартаментов. Слуга бесшумно подавал кофе и горячие булочки. Ольга, свежая, сияющая, в простом утреннем платье, весело щебетала, строя планы.

— Сегодня, милый, нам предстоят визиты, — сказала она, намазывая масло на круассан. — Теперь, как твоя жена, я должна представиться самым важным людям. Графу Неклюдову, конечно. И непременно Варваре Алексеевне, жене Василия Александровича Кокорева — она так добра была ко мне. И еще, пожалуй, стоит заехать к княгине Орловой…

Я слушал ее, чуть морщась от всех этих светских формальностей, но улыбался. Визиты? Представления? Пусть так. После всего, что было, это казалось такой приятной, такой мирной рутиной.

— Как скажешь, дорогая, — согласился я. — Куда поедем — туда поедем.

Наша карета катила по Невскому проспекту. Солнце играло на лакированных боках экипажей, на витринах магазинов, на золоченых шпилях. Ольга, оживленная, как птичка, показывала мне на вывески модных лавок, на прохожих, на пролетающие мимо экипажи.

— Смотри, какой забавный пудель у той дамы! А вот шляпка — точь-в-точь как в парижском журнале!

Я улыбался ей, но смотрел не на витрины. Сзади, метрах в ста, держась на некотором расстоянии, шла неприметная темная пролетка. В ней сидели двое мужчин в штатском, в одинаковых котелках. Ничего особенного, обычные обыватели. Но что-то в том, как они держались — не слишком близко, но и не отставая, — насторожило меня.

Наша карета свернула с Невского на Литейный проспект, направляясь к дому Кокоревых. Я мельком оглянулся. Пролетка тоже свернула.

«Странно… Совпадение?» — промелькнула мысль. Я попытался отмахнуться от нее. Усталость после свадьбы, нервное напряжение… Не стоит искать черную кошку в темной комнате.

Визит к чете Кокоревых прошел тепло и радушно. Нас угощали чаем с пирогами, расспрашивали о Сибири. Когда мы вышли и снова сели в карету, направляясь теперь к графу Неклюдову на Мойку, я снова поискал глазами ту пролетку.

Она была там. Теперь она держалась чуть дальше, стараясь затеряться в потоке других экипажей, но я ее узнал. Те же седоки в котелках.

Сомнений почти не оставалось. Но нужна была проверка.

— Любезный, — обратился я к кучеру. — Кажется, я перчатки у Кокоревых забыл. Разворачивайся, вернемся.

Ольга удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Карета резко развернулась, едва не столкнувшись со встречным экипажем. Я смотрел назад. Пролетка на мгновение пропала из виду, но затем я увидел ее снова — она тоже неуклюже разворачивалась посреди улицы и снова вставала нам в хвост.

Глава 14

Глава 14

Ощущение того, что я нахожусь под колпаком, не покидало меня. После свадьбы прошла неделя — неделя утомительных визитов, светской болтовни и моего молчаливого, напряженного вглядывания в лица прохожих и окна карет. Невидимые тени, следовавшие за нами, никуда не делись.

Вероятно, я остался под надзором, хоть и не гласным.

Вечером, вернувшись в гостиницу, я решил действовать и нанес визит господину Липранди, тому самому, что присматривал за мною от Третьего отделения еще в предыдущий мой визит в Петербург. Он, как всегда, сидел в своем кабинете в здании на Фонтанке, 16, читая газету.

— Полковник, — начал я без предисловий, — давайте начистоту. Ваши люди плохо работают.

Он поднял на меня свои холодные, ничего не выражающие глаза.

— О чем вы, господин Тарановский?

— О «хвосте», — я усмехнулся. — О той неприметной пролетке, что вот уже неделю таскается за моей каретой по всему Петербургу. Неужели в Третьем Отделении не могут найти людей половчее? Слишком уж заметно.

На лице Липранди не дрогнул ни один мускул. Он аккуратно сложил газету.

— Мои люди, господин Тарановский, не ездят за вами в пролетках, — сказал он ровно. — Мой человек — вон тот дворник с метлой, что третий час подметает идеально чистый тротуар напротив. А до этого была разносчица пирогов. А вчера — нищий у ворот. Мы предпочитаем работать незаметно.

Я молчал, ошеломленный этим внезапным откровением.

— А вот кто был в той самой пролетке, — продолжил он все тем же бесстрастным тоном, — вопрос весьма интересный. И не только для вас, как выясняется. Но и для моего ведомства.

В этот момент наши роли переменились. Из надзирателя и поднадзорного мы превращались в нечто иное.

— То есть, вы хотите сказать… — начал я.

— Я хочу сказать, — он перебил меня, — что за вами в этом городе охотится кто-то еще. Кто-то грубый, непрофессиональный, но настойчивый. И мне, признаться, очень любопытно, кто именно проявляет такой нездоровый интерес к лицу, находящемуся под покровительством Его императорского Высочества.

— И что вы предлагаете? — спросил я.

— Я предлагаю вам сделку, господин Тарановский, — он впервые позволил себе что-то похожее на усмешку. — Вы перестаете играть в прятки и пытаться сбежать от меня. А я, используя свои скромные возможности, попытаюсь выяснить, кто эти ваши… назойливые поклонники. Идет?

Я кивнул. Кто бы не следил за мной — с этим стоило разобраться.

На следующий день, едва я вернулся с утренней прогулки, в моем номере появился Кокорев. Он был возбужден, размахивал газетой, неуклюже, но любезно поклонившись Ольге, с порога обрушил на меня поток новостей.

— Читал⁈ Я, как председатель правления ГОРЖД, назначил дату общего собрания! Через неделю! Будем биться, Владислав! Будем развивать нашу компанию!

Я взял у него газету. Действительно, на первой полосе «Биржевых ведомостей» красовалось официальное объявление.

— Кстати, о делах, — Кокорев перешел на деловой тон, усаживаясь в кресло. — Помнишь наш старый разговор касательно опциона?

Еще бы я не помнил! Год назад, когда мы с Кокоревым своей дерзкой игрой на бирже