Космонавт. Том 4 - Феликс Кресс

На столике стоял графин с коньяком и два пустых бокала. Всё в комнате кричало о роскоши, по меркам обычных советских квартир. Вот взять хотя бы воздух. Даже он пах дорогим табаком, кожей и едва уловимой ноткой коньячного аромата.

Первый мужчина, хозяин квартиры, был низеньким и одутловатым, с тяжёлыми, свисающими брылями на лице и с маленькими, влажно поблескивающими глазками. Внешне он напоминал французского бульдога. Собственно, за глаза его так и звали: Француз. Прозвище он получил не только за внешность, но и за любовь к французскому коньяку.

Он потянулся, подхватил графин и стал неспешно разливать янтарную жидкость по бокалам, шумно отдуваясь при этом. Как и всегда, когда живот мешал ему наклоняться, он подумал, что надо бы заняться своим здоровьем. Но мысль привычно шмыгнула куда-то на задворки памяти. Но несмотря на его комплекцию, двигался он сноровисто. Видно было, что этот человек, давно привык к подобным неформальным встречам.

Его же собеседник, напротив, был полной ему противоположностью: высокий, подтянутый, с широкими плечами и выправкой, выдававшей в нём военного. Многие дамы, несомненно, нашли бы его внешность привлекательной, если бы не один небольшой, но отталкивающий нюанс: он страшно пучил глаза. За что его те самые дамы и прозвали Филином, а мужчины подхватили.

Мужчина с военной выправкой, сделал небольшой глоток, причмокнул и поболтал жидкостью в бокале, наблюдая, как она играет на свету лампы.

— Хорош, — протянул он немного сиплым голосом.

Хозяин квартиры искривил губы в самодовольной, почти благостной улыбке.

— Подарок наших заграничных коллег, — прихвастнул он. Француз отпил из своего бокала и аккуратно поставил его на столик.

Для него такие подарки стали привычным делом. В памяти всплыли командировки за кордон, где он впервые распробовал вкус другой жизни: сытой, яркой, полной вещей, недоступных здесь. Там же завязались и первые «полезные знакомства». Он тогда смутно ощущал, что эти знакомства могут изменить если не всё, то очень многое. И его собственную жизнь, и жизни миллионов людей вокруг.

Но тогда он испугался, да-а. Он прекрасно помнил, как долго решался на первый шаг. Сейчас же… Сейчас эти мысли уже не казались ему крамольными. Они стали частью его внутреннего мира. Он твёрдо уверовал, что всё делает правильно. Во благо народа и… себя самого, конечно же.

Француз вынырнул из воспоминаний и уставился на Филина своими круглыми глазками.

— Как обстоят наши дела с Луной? — задал он вопрос, ради которого они и встретились.

Филин поморщился, словно от внезапного приступа зубной боли.

— Тяжело идёт. Они засекречивают буквально каждый шаг, каждый этап. Информация добывается с огромным трудом. — Он помолчал, затем лицо его внезапно просияло: — Но! — поднял он вверх указательный палец. — Моему человеку из окружения Главного конструктора сегодня в руки попала занимательная тетрадочка. Очень занимательная.

Его собеседник выразительно приподнял густую бровь, приглашая продолжить.

Филин одним махом допил остатки коньяка в своём бокале, хухнул и продолжил, слегка надсадно:

— Пока не могу сказать, о чём конкретно там написано. Не было времени досконально ознакомиться с содержимым. Но мой человек сказал, что записи, судя по всему, революционные. Возможно, твоим… друзьям, — он сделал едва заметную паузу, — это будет чрезвычайно интересно. А знаешь, что ещё интересно? — Мужчина явно нагнетал интригу, наслаждаясь моментом.

— Ну? — поторопил его Француз, начиная терять терпение.

— Личность автора этих писулек, — с торжеством выпалил Филин и довольно выпучил глаза.

— Неужели и здесь он потоптался? — Француз оторопело отставил свой бокал и подался вперёд.

Филин, прикрыв глаза, со значением кивнул.

— Дела, — задумчиво поскрёб пальцами сразу оба подбородка его собеседник. — Что-то не так с этим мальчишкой. Нутром чую. Поэтому нам и нужно заполучить его себе, чтобы выяснить, в чём, собственно, дело. Кстати, как там проходит его вербовка?

Филин пренебрежительно отмахнулся.

— Всё в порядке. Считай, он у нас в кармане.

— Это ещё почему? — не понял Француз. По имеющейся у него информации, парень этот непрост и плохо идёт на контакт.

Филин хрипло фыркнул и подлил себе ещё коньяку. Он отпил большой глоток, закашлялся, отдышался и только потом ответил:

— Нам удалось сделать так, чтобы он пропал из списков отборочного этапа. На пару-тройку дней. На подольше не получилось бы. Но даже его отец со всеми его связями не сможет быстро выяснить правду. А там, сам знаешь, всё строго. Не явится в назначенный день на медкомиссию и пиши пропало. Церемониться не будут. Места в отряде на вес золота.

Француз понимающе покивал в знак согласия. Система была ему хорошо знакома.

— К тому же и он сам не дурак, — продолжил Филин. — Быстро смекнёт, что к чему, и решит перестраховаться. Побежит искать причину, наткнётся на бюрократические проволочки и вспомнит о нашем предложении. Космос он где? Во-от. А мы вот они, рядом. В общем, я уверен, что он скоро сам к нам прибежит. Но давить на него в лоб точно не стоит. Уже пробовали. И что в итоге? Один болван сел и запел соловьём, пришлось ему… рот закрывать. Навечно. А второго служебными расследованиями загоняли так, что он сейчас и носу не может высунуть без надзора. Парень оказался крепким орешком.

— Согласен, — проворчал Француз. — Мальчишка своенравный. У меня вообще такое ощущение, будто он рос где-то в другом месте, не у нас. Нет в нём пиетета перед чинами, конторами, партией… Но я проверял — всё чисто. В то же время он понимает, что такое дисциплина, и охотно подчиняется… — он замолчал, отпил из своего бокала и, хмыкнув, добавил: — тем, кого уважает. Вот в чём парадокс.

Филин не ответил. Помолчали, выпили. В углу комнаты часы отбили девять вечера. Тишину нарушил всё ещё задумчивый голос Француза:

— Ну а если… не придёт?

— Если не придёт, — нахохлившись, ухнул Филин, — то с его друзьями и близкими начнут происходить разного рода неприятности. Несчастные случаи, мелкие, но досадные происшествия. Наш эксперимент с Анатольевичем и той медсестричкой, дал наилучшие результаты. Близкие — вот его слабые места. По ним и ударим. На любой орешек найдётся свой молоточек.

— Хорошо, — одобрил план Француз и довольно откинулся в кресле. В глазах его заплясали искорки, при виде которых очень многие люди поспешили бы сделать так, чтобы о них этот человек никогда не вспомнил. — Что там у нас по стартам? Когда планируется следующий? Ты же понимаешь, что нам для общего дела нужна ещё одна… ну, скажем так, промашка или несчастный случай? Чтобы окончательно похоронить их амбиции и перенаправить ресурсы на другие проекты.

Филин кивнул, и разговор плавно перетёк в другое, не менее важное русло.