Фантастика 2025-170 - Анатолий Анатольевич Логинов

остался на ферме, или, возможно, летает где-то в лесу, совсем один. И не важно, что он в одиночку кружил по нави и даже сумел выжить. Я не могла оставить его, потому что слишком надолго его бросила.

Его нужно найти немедленно. Сколько бы времени это ни заняло, ведь мы не знали, где он, вернулся ли к дому или бороздит лес. В порядке ли он вообще.

Говорю все Яну, но он отказывается переправлять меня к «Драконьему камню». Уверяет, что пойдет за Кинли, когда наберет для меня ванную. Я не вижу своего отражения сейчас, но из глубин памяти выныривают отрывки того, как я копала яму под крыльцом, как искала в гробу лунный камень, как качала на руках мертвеца. Недаром Ян пытался умыть меня тогда в ледяном озере.

Он опять прав, я должна позаботиться о себе. А он может отправиться на поиски Кинли, хоть и не любит его.

Но Ян сделает это для меня, и я ему верю.

Он дает мне свои вещи – футболку, в которую я смогу переодеться. И расстилает в своей комнате кровать.

Нахмурившись, я спрашиваю:

– А разве она не нужна тебе, чтобы после возвращения тоже лечь спать?

– Я уже спал один раз в этом месяце, – непринужденно отвечает он.

Я немного озадачена. Однако, что ж тут странного. Ведь дракон всегда бодрствовал чаще, чем мы, люди.

Когда он уходит за Кинли, я освобождаюсь от грязного влажного платья и погружаюсь в горячую пенную ванную. Я долго отмокаю, вслушиваясь в каждый шорох, надеясь, что Ян вот-вот вернется вместе с моим домашним драконом. Но их нет. И даже когда я буквально соскребаю вместе с кожей грязь, реальную и выдуманную, навеянную воспоминаниями, в доме царит тишина. Ложусь на кровать, устланную шелковыми черными простынями, укрываюсь темным одеялом, чтобы было удобнее ждать, но невольно начинаю дремать.

Вижу сон. Вроде тех, что снились мне в нави о моей прежней жизни. Я на ферме, стою в гостиной, ведущей через арку прямо на кухню. За окном лето – шелестит листва зеленых деревьев. Рядом со мной – мама, на ней черное платье, которое мы купили в начале теплого сезона, когда вместе ходили по магазинам перед моим выпускным.

Значит, мне почти восемнадцать лет.

Возле мамы – Ян. Он в темно-синих джинсах, футболке и пиджаке, за воротник небрежно зацеплены солнечные очки. Поднимаю ладони к лицу, пытаюсь посмотреть на свое тело, но плоти у меня нет. Я присутствую в комнате неосязаемой невидимкой.

Со стороны кухни доносится тихое шипение готовящейся на сковородке еды и стук столовых приборов.

«Ян, она скучала по тебе», – говорит мама, протягивая к нему руку и на пару секунд задерживает ее на предплечье дракона.

«Знаю», – отвечает он и переводит взгляд в коридорчик, ведущий на кухню.

«Скоро она отдаст магию Кристине, и ты покинешь ее, – продолжает мама и поправляется: – Покинешь нас, по понятным причинам, но…»

«Анжела, – обрывает маму Ян, пристально глядя на нее. – Я не покину вас – и тем более ее. Ты же знаешь, из всех вас – она моя любимица».

Сплю, но понимаю, что говорят обо мне. Обсуждают мою магию, которую я утрачу. Обращаю внимание на новое мамино платье. Это должны быть события совсем небольшой давности. События этого лета.

И поскольку Ян отсутствовал летние месяцы, значит, это какой-то день августа, перед самым моим восемнадцатилетием. Дракон вернулся накануне моего праздника.

Но я не помню этого разговора.

«Знаю, Ян», – кивает мама и замолкает, хотя по выражению ее лица видно, что она в чем-то сомневается, хочет добавить что-то еще, но не решается.

«Я всегда буду рядом с ней, – продолжает Ян серьезно, хотя уголки его рта чуть подрагивают, и он с полуулыбкой уточняет: – Нравится Аве это или нет. – Затем дракон снова становится строгим. – Пусть у нее больше и не будет магии – но это не освобождает ее от остальных обязанностей».

Понятно. Цмок всегда хотел, даже настаивал, чтобы я как можно скорее завела семью – и круговорот магии в нашем роду продолжился, а не прервался. На мгновение закрадываются подозрения, что это не сон, а некий фрагмент реальности, как было в мире мертвых, но такое попросту невозможно, потому что подобного диалога разговора при мне никогда не случалось.

А затем я слышу собственный голос. Он раздается из кухни, я зову маму, Яна и отца к столу.

И внезапно я вспоминаю день, когда мы с друзьями на берегу Ореховки спели песню о Ящере. И вот теперь Ян прилетел.

Ну а я – та самая я из сна – стояла за аркой, готовила для Яна яичницу, чтобы задобрить дракона и загладить вину. А завтра состоится мой праздник – и произойдет то, что произойдет…

Но что, если это не мои воспоминания, а чужие? Например, Яна? Но разве такое возможно? Могла ли Морана побывать и в его голове без спроса? И зачем транслировала это мне?

«Я немного о другом», – произносит мама.

«Анжела, я же сказал, что никуда не собираюсь. Я буду здесь, останусь в “Новой жизни”, я не поеду за Павагами и за Кристиной. Почему ты волнуешься?»

«Она очень привязана к тебе, Ян. Больше, чем нужно».

«Я к ней тоже», – без промедления признается он.

«Хорошо, – опять кивает мама. – Вот и все, что я хотела услышать».

Мой голос зовет их к столу уже во второй раз. И они откликаются и начинают направляться на кухню. Но вдруг мама трогает цмока за локоть и останавливает.

Ян оборачивается и вопросительно смотрит на нее.

«Пожалуйста, не разбей ей нечаянно сердце, – робко говорит мама. – Ава успела вырасти, а мы едва ли это заметили. Она стала взрослой девушкой с недавних пор, и может что-то себе напридумывать».

Если бы у меня и было тело, то щеки прямо сейчас залились бы пунцовой краской. Очевидно, почему мама бросила фразу вроде бы столь невинную. Она пришла домой в тот самый момент, когда Ян возвращал себе драконьи чары, которые я похитила у него дурацкой песней о Ящере.

И возвращал при помощи ритуального поцелуя, о чем мама не подозревала. Однако она застала нас целующимися на кухне и неверно все истолковала.

В тот день я гадала, что же именно она успела увидеть, но мама той щепетильной темы со мной не касалась. Значит, подняла вопрос с Яном…

Ян шагнул назад. И сощурился, внимательно вглядываясь в ее лицо.

«Я прослежу,