Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

Глава 15

Я сидел на посту в одном из домов на окраине. Передо мной лежал разобранный АК-12, и я спокойно чистил его. На самом деле никакой необходимости в этом не было, я всегда содержал свое оружие в порядке, но мне просто нужно было собраться после того, что я увидел сегодня.

Каждый раз, когда я был потрясен, недоволен чем-то или еще что-то, я садился чистить оружие. На самом деле это было очень медитативное занятие. На столе разложены детали разобранного автомата, а ты ковыряешься себе внутри. Тряпка чистая — тряпка с пороховым нагаром. Масло.

Но в общем-то сейчас тряпка выходила из ствола практически чистой.

О том, что кто-то приедет в деревню сейчас, можно было не волноваться. За единственной дорогой, ведущей в село, сейчас следили, и нам сообщат по рации все, что нужно. Вот я и решил, что можно поковыряться. А за пятнадцать минут, что займет у бандитов путь от поста до села, я всяко автомат собрать успею.

В общем-то тут и собирать особо нечего. Это считанные секунды занимает. Хотя я никогда не понимал, зачем солдатов учат разбирать и собирать автомат на скорость, в этом все равно никакого смысла нет. Но у срочников немного другая служба — чем бы солдат не занимался бы, лишь бы заебался.

Гораздо важнее изучить свое оружие. Понять, за что отвечает каждая деталь, как оно все вообще работает. Как по мне, так от такого проку было бы больше. Ну и стрелковая подготовка.

Раньше, говорят, солдаты за всю службу стреляли по два-три раза. Сейчас я отчетливо помню, что все было иначе. Ты отстреливаешь три магазина, потом идешь на пункт боепитания, и тебе вручают еще три таких же. Снова стреляешь. И так дальше.

Причем, много раз. Нас-то готовили воевать, никто не сомневался в том, что срочникам придется это делать. Ну и самое главное — нас активно агитировали идти дальше по контракту. Не так важно, с министерством обороны или с ЧВК, хотя представители компаний так и сновали туда-сюда и обрабатывали самых перспективных парней. Тех, из которых могут получиться хорошие операторы.

Позади послышались шаги, и я положил руку на пистолет, просто на всякий случай. Обернулся и увидел Сашу. Она переоделась в чистое, в легкое летнее платье. Похоже, что кто-то из деревенских ей его дал.

Вообще, как я понял, ее очень быстро взяли в оборот, даже отдохнуть не дали после того, как мы закончили принимать роды. Тут ведь врачей нет, а больные есть, причем много. Вот ей и пришлось прием вести, писать какие-то таблетки, из того, что есть.

Хотя больницы в деревне не было, а аптеки тем более. И лекарства только у кого какие были.

Зато был пункт выдачи заказов «Ягодок». Абсурдно, конечно, но они есть практически в любом селе, хотя бы один. Даже если деревня в руинах лежит, хоть один ПВЗ там так или иначе найдется.

— Ну ты как? — спросил я, убирая руку с пистолета.

Взялся за масленку. Смазать осталось ствол и можно собирать. Благо много времени и без того чистый автомат почистить не занимает. А потом пистолет разберу, из него-то постреляли во время казни бандитов.

— Нормально, — сказала Саша, взяла стул и уселась рядом со мной. — Ты-то как после того, что увидел?

— Да нормально, — пожал я плечами.

— Не уверена, — она улыбнулась. — Зрелище это, если честно, не для слабонервных. Да и не для мужиков вообще. Особенно неподготовленных. У нас, знаешь, случай в институте был.

Я молчал, слушая ее голос, спокойный уверенный, с долей иронии. Интересная она девушка, конечно.

— Был у нас парень, единственный в группе, кстати говоря. Мы с ним не то чтобы встречались, — она чуть покраснела, но все-таки продолжила. — Но дружили, близко. Так вот, мы как-то пару по акушерству пропустили, просто погулять решили. И нас решили наказать, и за это отправили вечер дежурить на родильном отделении. Там роды были несложные, но низкое предлежание, из-за этого кровь долго не останавливалась. Он, короче, побелел весь, стоял чуть дыша.

— И что дальше? — спросил я.

— Когда вышли оттуда, перешли через дорогу, там магазинчик был, ну знаешь, чурки держали. Он зашел туда, взял бутылку пива и лимонада мне. Вышел, выпил залпом и сказал, что больше никогда ни к одной женщине прикоснуться не может. Ты знаешь…

Она на несколько секунд замолчала, после чего усмехнулась и добавила:

— Продержался он месяц в итоге. Но вообще, забавная тема, у него нервы-то были. Не как у тебя, конечно, но когда мы на судебку ходили, мне плохо стало, а он меня поддержал, когда я чуть в обморок не упала. Облапал при этом, конечно, я знала, что ему нравлюсь. Мой парень узнал об этом, взбеленился, но потом успокоился.

— А чего страшного-то?

— Запах, — она поморщилась. — В морге, на обычном «патане» нормально. Ну кровью пахнет, мясом. А в судебке… Там же тела лежат, пока дело не закроют, а это и месяц может занять, и три. Холодильников на всех не хватает, они начинают гнить, воняет… Ну как сыром, наверное, тухлым. И запах этот въедается в одежду, кожу. Я когда после этой пары ехала домой, рядом со мной в трамвае никто не сел. И оборачивались все время. А он вообще бороду побрил.

— Я бы лучше тридцать трупов понюхал, чем увидеть то, что сегодня, — ответил я. — Чудо жизни, конечно, и все такое, но ты права. Не для мужчин это зрелище, особенно для неподготовленных.

— Понимаю, — она выдохнула, потом вдруг протянула руку и погладила меня по щеке.

Я замер. Во-первых от неожиданности, а во-вторых, потому что не хотел упустить этого момента. Какое-то странное взаимопонимание между нами возникло. Как между теми, кто пережил какое-то потрясение, которое было для нас первым в жизни и останется уже навсегда.

Она тут же отдернула руку, покраснела еще сильнее, после чего проговорила:

— Прости, пожалуйста.

Тон был виноватым, будто она позволила себе что-то не то.

— Все нормально, — я улыбнулся. — Все в порядке, Саш.

— Мне, наверное, лучше уйти, — она встала.

— Не надо, — я покачал головой. — Посиди со мной. Пожалуйста.

Наверное, она этого ждала. Или нет. Но села, сложила руки на коленях, как отличница какая-то. Я же к тому времени уже закончил смазывать автомат, и принялся собирать его.

— Научи меня? — вдруг попросила она, кивнув на оружие.

— Зачем? — не понял я, и тут же осознал, как глупо звучит