Черное золото - Алим Онербекович Тыналин

В штабной палатке жарко. Рихтер развесил на стенах чертежи и карты. На столе разложили геологические разрезы и таблицы с результатами бурения.

— Итак, товарищи, — начал я, показывая на карту. — Предлагаем начать разработку месторождения с этого участка. Здесь уже подтверждены запасы.

— Подтверждены? — перебил Джафаров. — Одна скважина — это не подтверждение. Нужно пробурить минимум десяток разведочных.

— И потерять год? — возразил Курбатов. — Стране нужна нефть. Сейчас, а не потом.

Рихтер развернул схему расположения скважин:

— Мы предлагаем другой подход. Вот здесь и здесь ставим эксплуатационные скважины. А параллельно ведем разведочное бурение по сетке.

— С такими дебитами можно и подождать, — Джафаров постучал карандашом по графику добычи. — В Баку одна скважина дает больше.

— Зато здесь интересное качество, — вмешался Малахов. — Избыточное содержание серы дает возможности для побочных продуктов.

— Вот именно, — поддержал его Изваров. — Продуктов, необходимых для оборонной промышленности.

— Товарищи, давайте вернемся к технической стороне, — прервал я начинающийся спор. — Смотрите: вот все данные геологической разведки.

Кудряшов, до того молчавший, развернул записи:

— По характеру пород и структуре пластов можно уверенно говорить о крупном месторождении. Вот результаты анализа керна.

— В теории все красиво, — не сдавался Джафаров. — А на практике? Где инфраструктура? Где квалифицированные кадры?

— С кадрами решим, — спокойно ответил я. — Уже организовали курсы подготовки буровиков. Из местных крестьян получаются отличные рабочие.

Студеницкий поднял голову от бумаг:

— А транспортировка? До железной дороги тридцать верст.

— Проложим узкоколейку. Проект уже готов. Кстати, согласован с военными. Мы уже начали прокладывать.

— Узкоколейку? — Джафаров снова скривился. — При таких морозах? Да она встанет на полгода!

— Не встанет, — вмешался Рихтер. — Я разработал специальную систему обогрева путей.

Спор разгорался. Джафаров упирал на опыт Баку, требовал традиционных методов разработки. Курбатов колебался, понимая необходимость быстрого освоения, но опасаясь рисков. Военные инженеры настаивали на скорейшем запуске добычи.

— Товарищи, — я постучал карандашом по графику. — Давайте смотреть фактам в лицо. Мы нашли крупное месторождение с уникальной нефтью. Да, условия сложные. Да, нужны нестандартные решения. Но результат того стоит.

Бессонов, все это время молча сидевший в углу, вдруг подал голос:

— А что с безопасностью? Высокое содержание сероводорода, риск взрывов…

— У нас разработана комплексная система защиты, — ответил я. — От противогазов до автоматических газоанализаторов. Хотите посмотреть?

Курбатов поднял руку:

— Так, товарищи. Давайте по порядку. Краснов, изложите ваш план освоения. Подробно, с цифрами и сроками.

Я развернул подробную схему. Следующий час ушел на детальное обсуждение каждого этапа. Спорили о количестве скважин, схемах расположения, методах бурения. Даже Джафаров постепенно увлекся, забыв о своем скептицизме.

К вечеру мы решили основные вопросы. Отбились по всем пунктам.

Осталось главное. Утвердить план в высших инстанциях. Но я видел: первый шаг сделан. Комиссия, при всех разногласиях, признала значимость нашего открытия.

Глава 17

Высокое внимание

После бурного обсуждения члены комиссии разошлись по своим местам. Курбатов с Джафаровым остались в бараке, чтобы изучать документацию.

Военные инженеры во главе с Изваровым отправились на повторный осмотр установки очистки. Их особенно заинтересовал химический состав нефти. Студеницкий с помощником засели за расчеты экономической части.

Мороз усиливался. Термометр у штабной палатки показывал минус двадцать пять. Ветер стих, но от этого стало только холоднее. Промерзший воздух, казалось, застыл неподвижной ледяной массой.

Я обходил промысел перед ночной сменой. Возле хранилищ клубился густой пар. Система обогрева работала на пределе. На буровой сменился караул, новый дежурный кутался в тулуп, притопывая на морозе.

Около полуночи ко мне заглянул Рихтер:

— Леонид Иванович, надо усилить подачу пара. При таком морозе трубы могут перемерзнуть.

— Займитесь, Александр Карлович. Только тихо, не будем нервировать комиссию.

В два часа ночи, когда промысел затих, с установки очистки донесся первый тревожный скрежет.

Резкий металлический звук разорвал морозную тишину. Я вскочил, на ходу натягивая полушубок. За дверью штабной палатки уже слышался топот ног и встревоженные голоса.

На установке очистки царил хаос. Из разорванной трубы хлестала горячая нефть, мгновенно превращаясь на морозе в застывающие черные сосульки. Пар вырывался из всех щелей, окутывая площадку белым облаком.

— Что случилось? — крикнул я подбежавшему Рихтеру.

— Замерзла система подачи известкового раствора! — старый инженер задыхался от бега. — Давление подскочило, разорвало трубы!

Островский, в наспех накинутом тулупе поверх халата, метался между приборами:

— Температура падает! Еще немного, и весь раствор превратится в лед!

В клубах пара замаячила высокая фигура Курбатова. За ним спешили остальные члены комиссии, разбуженные шумом аварии.

— Глушите подачу нефти! — скомандовал я. — Рихтер, перекрывайте вентили!

— Поздно, — выдохнул Островский. — Вентили примерзли. Нужно резать трубы.

Джафаров, кутаясь в башлык, злорадно усмехнулся:

— Говорил же, примитивная система. В Баку такого не бывает.

— В Баку и морозов таких не бывает, — огрызнулся Рихтер, пытаясь провернуть неподдающийся вентиль.

Изваров молча сбросил шинель и схватился за второй конец ключа:

— Навались, инженер! Вместе!

С натужным скрипом вентиль наконец провернулся. Но из новой трещины ударила струя раствора, обдав всех ледяными брызгами.

— Так, — я оглядел побелевшие от мороза лица. — Островский, сколько градусов?

— Минус двадцать восемь. И падает.

— Рихтер, берите монтажников, режьте аварийный участок. Кузьмин! Срочно делайте новую обвязку труб.

Малахов вдруг шагнул вперед:

— Можно предложение? В армии мы использовали для размораживания пушечный порох в специальной обмотке.

— Порох? При сероводороде? — я покачал головой. — Рисковать не будем. Действуем по инструкции.

Работа закипела. В свете прожекторов мелькали фигуры рабочих. Кузьмин с бригадой, обжигая руки о ледяной металл, спешно монтировал обводную линию. Рихтер налаживал новую систему обогрева.

Джафаров больше не язвил, молча наблюдая за слаженной работой команды. Курбатов что-то быстро записывал в блокнот. А Бессонов просто фотографировал, методично фиксируя каждый этап устранения аварии.

Внезапно в морозном воздухе отчетливо запахло сероводородом.

— Противогазы! — крикнул я, но люди уже сами тянулись к спасательным сумкам на поясах.

Теперь работали молча, экономя дыхание. Каждое движение давалось с трудом. Одежда на морозе встала колом, противогазные маски обмерзали на лету.

Но никто не ушел, не спрятался в тепло. Все понимали, что установку нужно спасти. Иначе весь промысел встанет.

Прошел час изнурительной работы. Новая обвязка труб постепенно обретала форму. Кузьмин с бригадой варили последние швы, защищая пламя горелок от ветра самодельными экранами.

— Давление в норме! — глухо прозвучал сквозь маску противогаза голос Островского. — Можно пробовать пускать раствор.

— Рихтер, как обогрев? — я повернулся к старому инженеру.

— Готово. Пустили пар по всему контуру. Теперь не замерзнет.

Курбатов, до того молча наблюдавший за работой, вдруг спросил:

— А часто у вас такие… неприятности?

— Разное бывает, — уклончиво ответил я. — Зима покажет