Преддверие войны - Алексей Птица

тогда сразу отвечу на твой завуалированный вопрос. Твой жених должен являться дворянином и иметь не личное дворянство, а наследуемое. Титул у него должен быть, ммм, ну скажем, он должен иметь большой достаток и тогда можно выйти замуж и за барона, но это понижение, как твоего статуса, так и статуса нашей семьи. Поэтому, чтобы у тебя оставалась надежда, и ты могла понимать какие-то ясные критерии, то жених должен обладать титулом барона и выше. Его материальный достаток составлять не меньше десяти тысяч злотых и возможность увеличения дохода, а также должность, в качестве чиновника, если он таковым является или планирует стать. Если он окажется военным, то должен иметь звание не ниже армейского капитана, если же гражданским чиновником, то не ниже коллежского асессора, иначе вы погрязнете в нищете, а это не достойно графини. Конечно, мы с отцом вам поможем, но тогда какой смысл выходить замуж за человека, что не способен содержать свою семью в рамках установленных правил и приличий? Подумай об этом, моя дорогая дочь.

Женевьева напряглась, не ожидая от матери такого откровенного разговора, но отступать уже некуда.

— Я подумаю, маман. Спасибо тебе за ясный ответ, я теперь знаю тот круг людей, за которых я могу выйти замуж по любви, если таковая вдруг случится.

— Пожалуйста, и не надейся, что тебе достанется в мужья Дегтярёв, хоть он и получил титул барона. Да-да, я знаю о том, как и понимаю, что ты интересуешься им, но не важно. Так вот, он хоть и получил титул барона, причём, лично от императора, но это всё равно не даёт ему никаких преимуществ перед тобой, он по-прежнему беден, несмотря на получение небольшой премии и хорошей, это я должна признать, стипендии. Всё это, по сравнению с нашим достатком, сущие гроши, и ты, моя дорогая, помни об этом. Перспективы у него, несомненно, есть, но весьма скромные, и десять тысяч злотых ему ещё копить и копить. К тому же, мужчины существа непостоянные, они рабы своих инстинктов и желаний. Появится на горизонте девушка не хуже, чем ты, но гораздо беднее и без титула, он подумает, подумает и решит жениться на ней. Ведь лучше иметь синицу в рукаве, чем мечтать о журавле в небе. Увы, это так, с годами ты поймёшь это сама, а пока просто прими на веру.

Женевьева внимательно слушала мать и всё больше хмурилась, а под конец разговора ей и вовсе захотелось разрыдаться. Да, она поняла, что мать чувствует и видит гораздо больше, чем показывает, и была благодарная ей за деликатность, но в то же время, откровенно жестокие слова ранили нежную девичью душу.

Женевьева понимала, что мать рассуждает мудро, да и прав у неё на Дегтярёва нет никаких, как и возможностей привязать его к себе. Значит, её любовь напрасна, и так и останется обычным романтическим увлечением по отношению к человеку, который ниже её на социальной лестнице.

Боже, если бы она являлась обычной баронессой, они бы давно гуляли вместе, обнимались и целовались, а сейчас куча условностей, правил, беспощадных ограничений не дает воплотить это. И что она может сделать, чтобы их преодолеть? Да ничего, у неё остаётся только надежда, хотя нет, она может попытаться помочь Фёдору достичь большего, чтобы после этого он смог по праву завладеть ею. Но если на пути к вершине власти он забудет про неё и все усилия пропадут, что тогда?

На этот вопрос Женевьева не могла себе ответить, слишком тяжело сознавать заранее неуспех всей задуманной ею авантюры, призрачной и аморфной. А ещё известие о том, что Фёдор познакомился с какой-то девицей. Женевьева решила, что надо хотя бы взглянуть на неё, чтобы понять, на какую барышню запал Дегтярёв.

Может, писаная красавица, а может, и без слёз не взглянешь, но зато богатая. Одним словом, нужно взять паузу и ждать развития дальнейших событий, тем более, скоро сессия и Дегтярёву станет сложно поддерживать отношения, с кем бы то ни было, а потом сразу начнется полевая практика и каникулы, на которые он вынужденно покинет Павлоград.

— Я подумаю, мама.

— Подумай, дочь. Со временем всё схлынет и останется только понимание, не стоит себе портить заранее жизнь. Всё со временем уляжется, и любовь пройдёт, тем более, о взаимности, я так поняла, речь не идёт?

— Нет.

— Тогда отпусти ситуацию, и пусть она решится сама.

— Хорошо, мама.

Глава 13

Женевьева и Лиза

Сессию я хоть и с большими трудностями, но всё же, сдал на отлично, помог декан факультета, и теперь предстояла летняя практика. Наступила вторая декада июня, и через неделю все студенты готовились выехать за город, на неизвестный мне полигон, где она, собственно, и пройдет, а пока оставалось свободное время, я решил заняться пистолетом.

В академии имелась своя лаборатория, студентов туда, конечно, пускали, но нехотя и редко. Впрочем, во время сессии и сразу после сдачи экзаменов она пустовала, и появлялась возможность, не оглядываясь на других, экспериментировать вволю, вот мы с Петром и начали там заниматься осуществлением своих планов по модернизации оружия.

Общее понимание того, что я хотел получить на выходе, у меня имелось, орудие для приложения своих титанических усилий, тоже, деньги на различные мелочи и несуразности также присутствовали, и мы начали.

Больше всего познаний в огнестрельном оружии продемонстрировал Пётр, которому оружие безумно понравилось, даже больше, чем мне. Я же рассказал ему идею, показал её, обосновал и указал примерный путь реализации направления. Примерно так мне это показалось.

Мне хотелось бы привлечь к этому проекту и Женевьеву, с её весьма интересным даром, ведь она могла придавать любому материалу совершенно новые свойства, и с её помощью можно изрядно облегчить оружие, в то же время, сделав его крепче. Но, увы, я с ней сейчас совсем не общался, да и не мог. Другой факультет, другой уровень, другие друзья.

Я несколько раз видел её издалека, даже порывался к ней подойти, но в последний момент меня что-то останавливало, может, её холодный взгляд или вечно крутящиеся рядом подружки, особенно Марфа, которую я про себя называл конопатым Пинкертоном. Был такой сыщик в одном детективном романе.

Эта Марфа вечно совала свой курносый нос, куда ни попадя, причем, чрезмерно, что иногда удивляло, а чаще раздражало. К сожалению, все это не дало мне возможности решиться и откровенно поговорить с Женевьевой, и я отложил разговор на время окончания полевой практики,