Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

Небрежный, ленивый, совершенно пустой вопрос… А внутри меня все сжалось: от ответа на него зависел успех всей операции.

— Да… — парень толкнул ногой чемодан, — И вещи собрал, чтобы, этта, сразу в общежитие поселиться.

Есть! Осталась последняя проверка.

— Деньги надежно держишь? А то был у одного моего знакомого случай: в автобусе, этта, из кармана вытащили.

Как легко у меня талганское «этта» слетело с языка: или вживаюсь в роль или тезка заразил меня.

Тезка невольно дернул рукой к сердцу, не в смысле, что его случайно схватил сердечный приступ, а явно для того, чтобы проверить, на месте ли деньги, лежащие во внутреннем кармане.

И снова — есть!

Этот разговор я повторял уже в четвертый раз и только сейчас сошлись все звезды в нужную конфигурацию. Первый выбранный мной в жертвы оказался местным, который ехал из гостей, никуда поступать не собирался и, естественно, никаких документов не имел. Второй держал документы в чемодане, но, раззява, и деньги положил туда же. Понятно, что после упоминания о карманниках он вцепится в свое имущество и не оторвется от него до самого общежития. Да и, честно говоря, не хотелось лишать его И документов И денег. По себе знаю — тоскливо, пусть хоть деньги на билет домой останутся… Третий, наоборот, деньги вместе с документами сложил в один карман, а я не настолько уверен в своих талантах к карманной тяге, чтобы попытаться достать их оттуда. Вернее, я в своих талантах был уверен твердо. Твердо уверен, что ничего у меня не выйдет.

А вот увести чемодан — дело гораздо более простое…

По крайней мере — мне так кажется. Другого выхода у меня все равно нет.

— Ладно, Ершан, бывай. Удачи! — я подмигнул и пошел в сторону вокзала. Отошел шагов на двадцать, бросил быстрый взгляд через спину.

Тезка все еще стоял столбом, растерянно щупая деньги в пиджаке. Наверное, я сильно впечатлил его историей про воров.

Настолько, что, когда он все же двинулся к автобусной остановке — чемодан остался сиротливо стоять посреди пыльной площади.

[1] В нашем мире борщ с фасолью назывался ленинградским. То есть, названым в честь города, который назвали в честь Ленина, аналогом которого и является Афосин.

[2] Автор таких борщей тоже не помнит. Хотя сталинским борщом в Интернете называли рецептуру борща для бойцов РККА

[3] В нашем мире такой необычный поселок тоже существовал (и существует, принадлежит действительно Азербайджану). Все, что планируется в нем построить по рассказу мамы Ласы, действительно было в нем построено, на сваях над морем. Да, даже парк. Еще и лимонадный завод.

[4] Цитата из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова.

[5] Бедный актер собирается на гастроли. Друзья:

— Купи чемодан.

— Зачем?

— Положишь в него костюм.

— А в чем я тогда поеду?

[6] Источник цитаты называть?

Глава 19

Я растерялся. Примерно так же растерялся бы человек, который взмолился богу о том, чтобы тот подарил ему сто рублей — и тут же нашедшей кошелек. В котором лежит ровно сто рублей.

Что делать? Бежать к чемодану, потом хватать и бежать уже с ним? Как назло, растяпистый тезка забыл свое имущество ровно посреди площади, хоть циркулем вымеряй, и, бегущий я с чемоданом буду бросаться в глаза, как таракан посреди кухни. Вспомни парнишка о чемодане, просто обернись — и мне хана. Тут же начнется веселая игра «Поймай вора».

Стоять, ждать, пока Ершан исчезнет за кустами и только потом броситься к трофею? А если его тем временем подрежет кто-нибудь другой, менее осторожный? Локти кусать?

Позвать владельца, мол, что же ты…

А, всё.

Мои сомнения завершились самым логичным способом: тезка таки вспомнил про чемодан и вернулся за ним. Оглянулся — у меня ёкнуло сердце, но на меня, застывшего одиноким тополем на Плющихе, он не заметил — потрогал карман с деньгами и, подхватив барахлишко, пошагал к автобусной остановке.

Я, выдохнув — все это время, оказывается, стоял, затаив дыхание — постарался успокоить бешено колотящееся сердце и двинулся следом, стараясь не потерять из виду темно-зеленую тюбетейку.

* * *

Тюбетейка, как выяснилось, в условиях Талгана — ненадежный ориентир. Здесь такие же, или похожие, носил каждый второй — потому что каждый другой второй был женщиной — так что мой порыв походил на попытку проследить солдата в пилотке посреди воинской части. К счастью, на зрение я не жаловался, так что, поначалу потеряв Ершана в толпе, быстро выцепил взглядом желтый чемоданчик и больше не отставал от него.

Словосочетание «желтый чемоданчик» навело меня на мысль о том, как здорово было бы, если бы я взял СВОЙ, очень похожий на ершановский, чемоданчик с собой[1]. Подошел поболтать, поставил рядом с его — свой, потом подхватил, якобы по ошибке — и ходу. К сожалению, свой чемодан я оставил на одном из полустанков, так что быстренько помечтав, я пришел к выводу, что идея не прокатит — если и не сам обокраденный шпак[2], так милиция, куда он обратится, быстро сообразят, что чемодан именно попятили, а не просто прихватили по ошибке, после чего у них окажется и мое описание и отпечатки пальцев, и паспорт будет в списке именно украденных, а не просто пропавших. Понятия не имею, есть ли разница, но попадать в ориентировки мне в любом случае не хочется. Так что — действует по плану «Б», «берем и сваливаем».

Пробежав быстрым шагом по аллее вдоль деревьев — Ершан уже успел перейти улицу — я остановился на краю тротуара, пропуская колонну мальчишек-велосипедистов в черных мундирах и фуражках с красными околышами… ёлки, да это же суворовцы[3]! Интересно, как они в этом мире называются…? Не отвлекаться!

Да уж, плохая из меня мышка-наружка…[4]

Меня чуть не хватил очередной сердечный приступ, когда я увидел, как к остановке подкатывал, звеня, красно-желтый угловатый трамвай, с тремя вагонами. Если Ершан сядет в трамвай — я его потеряю, подбежать к остановке я не успевал. Нет, обошлось: он тоже к остановке не успевал. Проводил взглядом хвост трамвайного поезда — сзади на торчащей трубе сцепки, знаменитой трамвайной «колбасе», стоял мальчишка-безбилетник — я двинулся по улице, обходя остановку по кругу, как волк, обкладывающий добычу.

Будущая жертва похитителя документов торчала в редкой толпе, ожидающих трамвая на остановке. Остановка своего гордого названия не заслуживала — ни павильона, ни будочки ни даже какого-никакого завалящегося навеса, просто бетонная площадка