Объект «Фенрир» - Максим Анатольевич Макаренков

Иначе и быть не могло, корабли страшно не любили, когда члены экипажа попадали в хоть сколько-то опасную ситуацию. Михеев называл это «мамский комплекс».

– Петр Александрович, вы с нами!

Он толкнул ксенопсихолога к развернувшемуся лепестковому люку «Вимана», посмотрел на Кейко, та поняла его взгляд правильно, нырнула следом и принялась пристегивать Попова, негромко с ним о чем-то беседуя.

– Стас, ты со мной, вторым пилотом, – хлопнул Михеев по плечу земледела.

Одновременно запросил у «Меконга», что он видит от роя. Корабль показал картинку с беснующимся посреди оплывающего, текущего зала существом, в котором все еще угадывались человеческие черты, от чего оно становилось куда более чужеродно-мерзким.

– Пробуй переключаться на другие частоты, ищи неискаженные диапазоны, – холодея, скомандовал Михеев.

Если «Фенрир» способен транслировать настолько мощный синтезированный реал, что его принимает за достоверную информацию корабль уровня «Меконга», дело плохо.

* * *

Михеев видел за свои жизни много страшных, прекрасных, уродливых, отвратительных и уродливо-прекрасных вещей. Он наблюдал за посмертной медитацией верховного иерарха культа Черного будды и шоу-бомбардировкой Стоунхеджа, взрывом сверхновых и чудесными рассветами на Шиве дальнем…

Берсеркер неторопливо и страшно проявлялся в трехмерности. Огромный, цвета черного дыма, дыма беды и молчания, он медленно просовывал в трехмерное пространство планеты свой скошенный нос. Вот он появился весь, и Михеев понял, что все это время не дышал и не ощущал дыхания остальных.

Кейко едва слышно всхлипнула.

Берсеркер был величественно нелеп. Громадный брусок с чуть более скошенным, словно срубленным мечом неведомого бога, носом, без каких-либо видимых признаков двигателей, шлюзов или стыковочных узлов, он безмолвно навис над планетой.

Михеев беззвучно выдохнул.

– Теперь он должен произвести оценку ситуации и определить степень возможной угрозы.

– Старший, я бы дал остальным кораблям эвакуации совет немедленно уходить в джамп к ближайшим научным станциям, или куда там им положено в случае эвакуации. Не надо им тут быть. – Стас снова опередил Кейко, та лишь молча кивнула.

Похоже, она восприняла берсеркера тяжелее, чем надеялся Михеев. Хотя чего можно было ожидать от эмпата, да еще такого сильного?

Берсеркеры появились после того, как служба Глубокой очистки разом потеряла звено тяжелых кораблей-преобразователей и транспорт космодесанта. Экипаж, десантники, специалисты по преобразованию и очистке планеты и околопланетарного пространства – все испарилось после массированного удара до сих пор толком не опознанной дряни, притаившейся в системе, отныне известной исключительно как Первая пустошь.

Берсеркеров выращивали и готовили так же, как и корабли Дальней разведки. До определенного момента. Потом корабль получал выбор – он мог выбрать путь тяжелого транспортного межсистемника, стать оперативной базой космодесанта и работать в сложных системах, где не обойтись без защиты высших уровней. Или навсегда остаться одиночкой, быть всегда настороже, развивать в себе системы полного и гарантированного уничтожения любой органики и неорганики, получить власть над структурой пространства. И быть готовым уничтожить себя вместе с объектом уничтожения, если потребуется.

Корабли слагали о берсеркерах легенды, полные уважения и… У людей нет слов, чтобы описать отношение кораблей к берсеркерам. Михеев пробовал понять, долго разговаривал с «Алконостом» и решил, что это нечто вроде опасливого уважения к очень целеустремленному не то сумасшедшему, не то спасителю, посвятившему себя избавлению Вселенной от страдания. Словом – берсеркеру. Или бодхисаттве.

Разумеется, если бы не пайцза, выданная Баневым, не видать им берсеркера. Теперь же он навис над планетой, высчитывая уровень опасности планетарного явления.

Михеев подключился к оперативной визор-системе корабля, сфокусировался на районе энергоблока. И присвистнул. По склону распространялось поле непроглядно черной… массы? Субстанции? Он не мог подобрать определения.

– Оно неживое, – шепнула Кейко.

Не дожидаясь команды, «Меконг» подключил к визор-системе весь экипаж. И Попова, понял Михеев, наблюдая за появившимися в левом нижнем углу зелеными значками. Что ж, это правильно, мнение ксенопсихолога может быть важным, если не определяющим.

Масса подрагивала, выстреливала вверх и в стороны длинными тонкими иглами – дрожащими, словно языки, но при этом, казалось, невыносимо острыми. Михеев, который всегда старался дать любому предмету или явлению название, определить его, встроить в картину мира, понял, что не может этого сделать. Перед ним было нечто абсолютно чужеродное.

– Оно изучает мир. – Попов говорил со спокойным отстраненным интересом, словно перед ним разворачивался захватывающий, но полностью контролируемый эксперимент.

Михеев осознал, что прошло меньше минуты с момента входа берсеркера в систему. Он пробежался по информканалам – хвала звездам, все корабли эвакуации уже покинули систему. Сам он, разумеется, собирался оставаться до последнего, надеясь собрать максимум информации.

– Не изучает. – Кейко полностью оправилась от первого потрясения. – Он что-то передает. Я не знаю как, но это… Оно пытается что-то передать, я чувствую.

– Передачу можно перехватить, заблокировать? – спросил Стас.

– Пилот, запрос связи со статусом «прим плюс», – «Меконг» перешел на служебный голос.

Банев. Конечно, он. Корабль уже перевел Михеева на закрытый канал.

– Михеев, что происходит? – Банев смотрел очень внимательно, будто выискивал что-то, что Михеев пытался скрыть.

И все же старый мудрый Банев ошибся. Едва ли не впервые на памяти Михеева, а это очень, очень долгий срок даже для «закромочника» – осколка исчезнувшего мира и утраченных в период короткого, но яростного наступления Тьмы технологий.

Вместо тихих незаметных интервью и экскурсий группы экспертов по лабораториям и кабинетам ученых – срочная эвакуация закрытого научного центра, поднятые на уши службы целого сектора (только ли сектора?) и множество встревоженных людей по всей Сфере разума: берсеркеры, знаете ли, просто так на боевой режим не выходят.

– Вот прямо сейчас я смотрю на берсеркера, который проводит оценку ситуации. Только что я, данной тобой властью, отправил в срочный джамп корабли, которые эвакуировали «Зимний лес». Ты же знаешь, что такое «Зимний лес», друг мой?

Банев дернул щекой, и Михеев понял, что начальник службы неимоверно устал и измотан.

– Насколько все плохо?

– Суди сам, «Меконг» прямо сейчас скидывает тебе данные.

– Твоя оценка? Веер возможностей?

– Я могу объяснить настолько резкое обострение только тем, что наша пятерка получила всю нужную информацию и собирается инициировать «Фенрир» в ближайшее время. Но плохо не это.

Банев молчал. Михеев быстро нашел видео, подвесил его между собой и Баневым.

– Плохо вот это. – Он увеличил расползающееся пятно маслянистой игольчатой тьмы. – Действительно плохо, поскольку его инициировал кто-то, кто некогда был человеком. Или, что совсем плохо, человеком никогда не был. Попов, с которым мы консультировались, назвал это очень емким термином – «пробой реальности».

Банев молчал.

– Так что веер у нас сложенный, – Михеев даже руками показал, как складывается веер. – Они собрали части своей головоломки, поняли, как и где надо