Костер и Саламандра. Книга 2 - Максим Андреевич Далин

И самые заметные. Именно им и завидовали, именно они и раздражали властолюбцев, именно они и пугали тех, кто не был достаточно крепок в вере. Хедлик-Летописец рассказывает: раскол начался с того, что Иерарх Святого Ордена Аксир по навету Преосвященных – их было много, я бы сказал, весь ближний круг Иерарха – обвинил наставника Эргла в связи с адом, противоприродном влечении к мёртвым и чернокнижии.

– Ложно обвинил? – спросила я. Сердце у меня так билось, будто это меня обвинили.

– Сегодня сложно сказать, – задумчиво проговорил Агриэл. – Я предполагаю, что ложь искусно сплеталась там с правдой. Наставник Эргл принял сан, когда овдовел. Летопись говорит, что он имел общение с духом своей покойной жены. Считать ли это противоприродным влечением к мёртвым?

– Любил, тосковал, говорил духу добрые слова – разврат нашли! – фыркнула я. – А его жена осталась его ждать, не покинула юдоль. И что теперь? Какое им дело вообще?

– Иерарх счёл, что Эргл должен был отпеть и упокоить женщину, – сказал Агриэл. – Сам факт его общения с женой, будь она дух или во плоти, был признан нарушением обетов. А он, вероятно, ещё пытался как-то облегчить жене пребывание на Меже… за что его обвинили в связи с адом. Чернокнижие вспомнилось само собой: Эргл изучал древние практики, а древние практики всегда кажутся небезупречными с духовной точки зрения… Вдобавок у Эргла на лице была большая тёмная родинка, а глаза с рождения имели разный цвет: карий и ярко-голубой, насколько можно судить по словам летописца.

– Красиво, – сказала я. – Не безобразно, хоть и странно, да?

– Я не могу должным образом оценить красоту мужчины, – улыбнулся Агриэл. – Но, говорят, Эргл был привлекателен. Только это ему не помогло. Аксир после орденского трибунала объявил Эргла богоотступником, извращенцем и еретиком – и проклял его именем Господним. Изъяны и странности внешности Эргла объявили адским клеймом. Иерарх Аксир, кроме официальных декреталий Святого Ордена, в которых огласил приговор, пояснил отдельным документом: ад накладывает клеймо на проклятого от рождения – и судьба проклятого предначертана свыше. Заклеймённые адом – особенно близки к миру мёртвых и всем ужасным силам, обитающим на Меже, писал Аксир. Кажется, это он первый использовал термин «некромантия».

– Ничего ж себе, – я даже хотела присвистнуть, но вовремя спохватилась. – Какой кошмар! И Эргла изгнали, да?

– Нет, – печально сказал Агриэл. – В пояснениях к декреталиям Аксир писал: богоотступник не может быть изгнан, ибо нечестивые дадут ему приют – и он призовёт ад, и зло восторжествует. Так что Эргла замуровали в дикий камень в темнице тогдашней резиденции Иерархов Святого Ордена. В Зелёных Холмах. Это в Святой Земле.

Я содрогнулась.

– Аксир проклял Эргла и «всех, кто отмечен так же, как и сей нечестивый», на торжественной службе в Новогодье, – продолжал Агриэл. – На той самой службе, которая, как уверяют, ближе всего Небесам. Не знаю, услышал ли его Господь, но он определённо был услышан причтом и адом. Дар был официально объявлен злом и прирождённым проклятием. С тех пор посвятить себя служению в Святом Ордене мог только тот… скажем так, некромант… который официально, перед ликом Господним, на Священном Писании и Святом Слове отрекался от Дара и всего, что с ним связано. Полагаю, что защита сил небесных, которую мы с вами, дитя, отметили у Далеха и которая сохранилась у южан, для жителей Севера была уничтожена навсегда. Взамен неё отмеченный Промыслом получал вместе с Даром клеймо – и будущую судьбу, полную несчастий и позора.

– А Господь?! – не удержалась я.

– А Господь, как и было предначертано, зрит, не вмешиваясь. – Агриэл чуть пожал плечами. – Кому много дано – с того много и спросится. Справедливый суд – не от мира сего, а ад ловит любое неосторожное слово… Вам и тем, кто с вами, милое дитя моё, дан Дар – и знание того, во что прочим смертным остаётся лишь верить. И честный выбор: быть рабами ада или солдатами Небес.

– Ну да, солдатами Небес, ну да, – сказала я в тоске. – Родился уродом, повезло, если не задушили в колыбели, не бросили в лесу и не подкинули в приют. И потом живёшь хуже бродячего пса, люди боятся и плюют в спину, а все твои друзья – мертвецы и сущности из Сумерек…

– Очевидно, – сказал Агриэл, – это жестокое искушение отчасти искупает страшную ересь Святого Ордена – если отмеченный сумеет как-то преодолеть его.

– А вы… – и у меня чуть не сорвался с языка такой вопрос, что язык было впору просто откусить.

Но Агриэл ответил даже на незаданный вопрос:

– А я, милое дитя моё, обладаю такой крохотной толикой Дара, что о ней и говорить неуместно. Еле заметной даже мне самому. Сумерки практически закрыты для меня, я не слышу духов, не вижу Князей Ночи… но я всем телом чувствую места, где пролилась кровь. И ощущаю таких, как вы: первая встреча с отмеченным отзывается во мне колокольным звоном. Очевидно, поэтому на мне и нет телесного клейма… но боли и печали Дар и мне принёс немало. И душевных терзаний, когда я пытался понять, достоин ли сана наставника и не проклянёт ли меня Господь. И… если не прямой лжи, то умолчаний на исповеди. Страха, раскаяния, попыток что-то себе объяснить… Я хорошо понимаю вас. Думаю, лучше, чем люди, лишённые Дара вовсе.

– Поэтому вы и заинтересовались… этим вопросом, да, Отец Святейший? – спросила я.

Агриэл кивнул:

– Я разбирался в себе, потом попытался разобраться в мире, который меня окружает. В вашем возрасте, дорогое дитя моё, я жил в библиотеке, порой не покидая её даже для того, чтобы поспать. Мне повезло быть архивариусом в причте Иерарха Берхолна: эта должность давала доступ в самые удалённые библиотечные уголки и не мешала читать запоем.

– Злоупотребляли, Отец Святейший? – чуть-чуть улыбнулась я.

– Ещё как! – Агриэл ответил улыбкой. – Наставники были снисходительны к послушнику, мне повезло. А библиотекарь был стар, немощен телом – и не хотел лишний раз брести за очередным томом сам, оттого и отдал мне ключи. Так я попал в закрытый зал. Полгода я забирался туда со свечой, чтобы читать по ночам. И моя душа сначала содрогалась от ужаса, а потом обрела ту броню и то оружие духовное, которое даёт знание.

– Ох, представляю, Отец Святейший… вы прочли об Эргле?

– И о той страшной охоте, которую открыл Святой Орден после его смерти, – на лицо Агриэла набежала тень. – Любой признак Дара был объявлен знаком проклятия души – и младенцев по одному подозрению убивали в колыбелях. Все проповедники во всех храмах