Цена империи. Выбор пути - Игорь Аркадьевич Черепнев

– Я слушаю вас, сэр.

– В Сити очень недовольны обстановкой, которая сложилась в Персии. Россия стала слишком много позволять себе, а введенный императором Михаилом II обременительный тариф на европейские транзитные товары лишил многих достойных джентльменов законной прибыли. Более того, сие печальное обстоятельство вызвало гнев и его величества Эдуарда VII, ибо и он потерял значительные суммы из своих личных капиталов. А если добавить к этому фиаско, которое потерпели наши сторонники в Швеции и Финляндии, то следует ожидать череды отставок и более серьезных наказаний чиновников, начиная с Адмиралтейства и заканчивая Форин-офис. Боюсь, что эта гроза не обойдет и вас, сэр Рональд. В Лондоне не забыли тот проект ноты протеста против действий русских войск, который был составлен вами по просьбе Мирзы Хосейн-хана, и по своей мягкости она более напоминала просьбу о помиловании. Вам в вину вменяют и то, что посол Российской империи Зиновьев оказывает слишком сильное влияние на Насер ад-Дина. Более того, сэр, нашлись остряки, которые утверждают, что скоро ваш русский коллега позволит себе побывать и в гареме шаха, подобно тому, как это сделал генерал Кутузов в Стамбуле. А поскольку совершить сей небывалый и практически невозможный визит помог за немалую мзду главный евнух султана, то весьма прозрачно намекают на возможность аналогичных услуг, но с вашей стороны. И заметьте, сэр, что король не только не пресек сии анекдоты, но даже изволил весело смеяться.

Во время этого монолога посол не произнес ни слова, но полковник внимательно следил за выражением его лица. На нем кроваво-красный румянец сменялся сине-белой бледностью, что было явным свидетельством испуга, переходящего в отчаяние. Отлично, подумал тот, кто назвался Аленом Бернардом, еще один небольшой штришок и можно от угроз перейти к обещанию помощи и поддержки.

– Я бы никогда не позволил себе, сэр, – продолжил он, – уподобляться бродягам из Ист-Энда или бездельникам из светских салонов и распространять сплетни, но к моему огорчению, кое-кто из чинуш поспешил сделать непродуманные шаги, – при этом полковник многозначительно показал пальцем на потолок.

Какая глупость, я-то находился у него сбоку с правой стороны и все прекрасно слышал, да еще и видел немного.

– Более того, помимо письма из Форин-офис, которое вы прочитали, мне вручили еще одну бумагу, кою я обязан предъявить, если подтвердится, что во всех этих слухах есть хоть унция правды. Но… – на этом месте баронет сделал паузу.

А посол вскочил с места и подбежал к столику, в видимом волнении налил бокал лафита, забыв предложить выпить гостю, и оный предмет осушил до дна, жестом заправского пьяницы перевернул бокал, показывая, что в нем не осталось и капли напитка, но тут сообразил, что он у себя в рабочем кабинете, а не в ресторации, отчего немного смутился, поставил бокал на стол. Когда же сэр Томсон снова занял свое кресло и немного успокоился, Бернард продолжил:

– Видите ли, сэр, мой старший брат, упокой Господь его душу, несколько раз пересекался на поле брани с Уильямом Тейлором Томсоном. Более того, они были дружны и, как это принято у британских офицеров и джентльменов, помогали друг другу. Как говорится: «one good turn deserves another»[2]. А посему, если совместными усилиями мы сможем обеспечить повторение событий января 1829 года, но только в более расширенном масштабе, то ваши недоброжелатели заткнутся, ибо кто посмеет клеветать на человека, получившего орден из рук его величества Эдуарда VII?

Пока звучали эти слова, с сэром Томсоном происходили чудеса метаморфозы. Его плечи распрямились, грудь подалась вперед, как будто уже готовая принять новую награду, а в глазах загорелся огонь азарта и решимости.

– Если я правильно понял вас, сэр Бернард, – осторожно начал посол, – в Форин-офис пришли к выводу, что после тридцати пяти лет царствования Насер ад-Дин-шах нуждается в отдыхе, ибо нести бремя монарха ему с каждым годом становится все труднее?

Произнеся эту фразу, он дождался одобрительного кивка своего визави и уже более уверенно продолжил:

– Следовательно, следует ожидать, что в недалеком будущем в Тегеране вспыхнет восстание, которое уничтожит не только очаг всех козней Российской империи, сиречь ее посольство, но и затронет торговые дома, телеграфные станции и концессии. И не исключено, что в попытке усмирить сии протесты народа может пострадать и нынешний правитель Ирана.

– Я вижу, что Британия непобедима, особенно если ее интересы за пределами империи защищают столь компетентные дипломаты и патриоты, как вы, сэр, – одобрительно и с толикой патетики ответил полковник. – Этот результат полностью устроит и короля, и деловые круги Сити. Но в Лондоне видят серьезную проблему, которую представляет любимая игрушка Насер ад-Дин-шаха, то бишь эта злосчастная казачья бригада. По мнению Военного министерства, это лучшее формирование в Иранской армии, и оно может помешать реализации наших планов в полном объеме. Тем более что ее нынешний командир полковник Домонтович сумел обуздать этих дикарей – моджахеров, и они не просто ему подчиняются, но его боготворят.

– Однако он сейчас находится в России, сэр, – отреагировал посол. И опережая возможные возражения, продолжил: – Да, мне известно, что шах обратился через своего министра с просьбой вернуть этого без сомнения талантливого офицера и продлить его командировку в Персию. Однако, не без нашего участия, ситуация кардинально изменилась и в Министерство иностранных дел Российской империи ушла депеша от посла Зиновьева, с категорической рекомендацией воспрепятствовать возвращению полковника Домонтовича в Персию. По всей видимости, в Москве согласились с этими аргументами, и скоро должен прибыть иной человек, а ему может не хватить умения и, самое главное – времени, дабы вновь сделать казачью бригаду боеспособным формированием. Без вожака стая волков менее опасна, сэр.

– Вы уверены в точности этих сведений, сэр Томсон? – спросил не ожидавший столь приятной новости полковник. – Когда я покидал пределы Британии, то по данным наших агентов в России, Военное министерство решило удовлетворить просьбу шаха. Но если это правда, то черт возьми, как это вам удалось? Ведь из донесений прошлых лет следовало, что и Зиновьев, и Домонтович сумели сработаться и отзывались друг о друге в весьма комплиментарных выражениях.

Посол, почувствовав, что в разговоре произошло благоприятное изменение, предложил сделать паузу и немного передохнуть. Выкурив по сигаре и вооружившись бокалами, наполненными виски, оба достойных британских джентльмена вернулись к разговору, периодически делая глоток отменного напитка. Поскольку их настроение, а следовательно, и взаимная симпатия резко улучшились, то они решили перейти на обращения по именам, естественно с неизменной приставкой