Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— С дворянскими дочками.

— О как, — Бобров покачал головой, — и я даже знаю, с какими именно.

Я махнул рукой:

— Неважно. Где нормального наставника будем брать?

— Буду искать, честное слово. Я поспрашиваю, Костя.

Деваться было некуда — я сам точно не знал, где брать учителя.

Глава 37 — Лейбницев замок

Стоило вернуться на подворье Голицыных, как меня сразу же перехватила Ягужинская. Она холодно улыбнулась Боброву, взяла меня под руку и отвела в сторону.

— Константин Платонович, — мурлыкнула она, стреляя глазками, — не желаете ли прогуляться?

Я уж подумал, что она со мной заигрывает, но девушка шепнула:

— Диск для шкатулки готов, Софья ждёт вас в своём кабинете. Вы готовы?

— Кабинет не годится.

— Почему?

— Это магия, Анастасия Николаевна, ей лучше заниматься в специальных местах. Например, в Каземате.

Девушка закусила нижнюю губу.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Мы же не хотим разнести этот прекрасный дом? Возьмите шкатулку и приходите в Каземат.

Она кивнула и быстрым шагом удалилась.

— Ну ты и сердцеед! — Бобров подошёл ко мне и покачал головой.

— Это не то, что ты думаешь.

— Да не думаю я ничего, — он подмигнул со значением.

— Жениться тебе надо, Пётр, жениться. Извини, позже поговорим.

Оставив Боброва с недоумённым выражением на лице, я двинулся в сторону Каземата. И пока шёл, настраивал себя на работу. Small wand всегда при мне, а вот спокойствие и сосредоточенность требуется каждый раз восстанавливать. Глубоко подышать, вспомнить ряд Знаков, мысленно представить вязь Печатей, досчитать до ста — самое обычное упражнение для деланного мага.

* * *

Нас было четверо в тренировочном зале Каземата. В центре я, сидящий на полу по-турецки перед «Лейбницевой шкатулкой». А на расстоянии десяти шагов стояли княжна, Ягужинская и старый опричник с недовольным лицом. Этот дядька появился неожиданно, тихо переговорил с Софьей и молча остался наблюдать за моей работой. Следил, чтобы я не причинил вреда княжне? Пусть смотрит, всё равно ни помешать, ни помочь он не сможет.

Я склонился над шкатулкой. Однако, головоломка, хоть и не слишком сложная. Почти на ощупь я исследовал потоки эфира на крышке. Взял золотой диск и принялся вычерчивать на нём small wandом петли. Одна, вторая, третья. Очень хорошо!

Золотой кругляш потеплел. Прежде чем он стал обжигающим, я вложил будущий ключ в гнездо на крышке. Ага, работает! Сделанные мной петли зацепились за крючки потоков, и диск начал сам по себе проворачиваться.

Трак! Трак-трак-трак! Диск остановился, не сделав и четверти оборота, и задрожал, не в силах двинуться дальше. Ох, чёрт! Здесь нужны дополнительные петли!

Small wand взлетел вверх, и я принялся рисовать потоки «по горячему». Ах ты ж дрянь! Я недооценил создателя «Лейбницевой шкатулки» — под первым слоем потоков оказался спрятан второй, мощнее и жарче.

Эфир пробирала мелкая рябь, нити изгибались, грозя лопнуть и обжечь меня откатом. Врёшь, собака! И не с таким справлялся!

По лбу скатывались капли пота, палочка дымилась, не выдерживая напряжения. Нет, нельзя отвлекаться, не сейчас. Давай, цепляйся же, ну!

Золотым диском сейчас можно было обжечься. Но я умудрился зацепить последний «крючок» на эфирную петлю, и «ключ» со скрипом провернулся. Есть!

Скрытый механизм щёлкнул, и крышка шкатулки откинулась. Внутри лежали письма, чуть-чуть пожелтевшие и горячие от разогревшегося замка. Ещё бы пару минут неудачного взлома, и содержимое ларца просто сгорело.

Я демонстративно отвернулся — пусть княжна видит, что я не прочитал ни строчки, не увидел даже адресата этих писем.

— Софья, можете забрать бумаги.

Княжна кинулась к шкатулке. Спешно схватила письма, прижала к груди и, ничего не говоря, пошла к выходу. Ну вот, даже спасибо не сказала.

Ноги от долгого сидения затекли. Я медленно встал, морщась от колючих иголочек в икрах, потянулся, разминая плечи, и только тогда обратил внимание на мой small wand. Ёшки-матрёшки!

Деревянный изолятор сильно прогорел, потрескался и начал крошиться. Но это ещё полбеды, хуже всего, что испортился серебряный сердечник. От высокой температуры он начал плавиться, металл потёк, да к тому же начал гнуться. Мне захотелось выругаться. Накатила досада, переходящая в бешенство.

— Ой! Совсем испортилась палочка?

Ягужинская с сочувствием смотрела на small wand.

— Да.

— Какая жалость.

Старый опричник, наблюдавший за моей работой, подошёл ближе. Покачал головой, разглядывая испорченный инструмент, и поинтересовался:

— Починить нельзя?

— Нет. Проще новый сделать.

Не желая больше обсуждать потерю, я развернулся и пошёл к себе. Моя вина: не рассчитал потоки заранее, не учёл напряжение эфира, не разделил работу на несколько частей. С другой стороны, я могу собой гордиться — мало кто работал с такими высокими энергиями, чтобы расплавить сердечник. В Сорбонне я точно не слышал о таких случаях.

* * *

Уже вечером ко мне в комнату постучали.

— Войдите.

В дверь церемонно вошёл лакей и объявил:

— Князь Алексей Дмитриевич Голицын милостиво желает дать аудиенцию дворянину Константину Платоновичу Урусову!

Он сделал паузу, чтобы насладиться произведённым эффектом, и добавил:

— Прошу следовать за мной.

Лакей повёл меня по длинному коридору в другое крыло дома. Он торжественно шествовал впереди, указывая дорогу. Будто знаменосец впереди полка, идущего в атаку.

Из бокового прохода неслышно выскользнула Ягужинская. Догнала меня, улыбнулась и тихо шепнула:

— Константин Платонович, прошу вас, не упоминайте в разговоре про шкатулку. Это убережёт вас от лишних неприятностей, а мы с Софьей будем вам очень признательны.

Кинув мне многообещающий взгляд, она также бесшумно скрылась за одной из дверей. Замечательно, ёшки-матрёшки! В какую интригу эти две девицы меня втравили? Князю, значит, не говорить, чем его дочь занимается. А если я выдам? Получу от него благодарность или, наоборот, неприязнь? Пожалуй, лучше промолчу.

* * *

В этот раз князь принимал меня одного, без Боброва. То ли раньше с ним побеседовал, то ли не желал вмешивать его в разговор.

— Константин Платонович!

Князь встал, чтобы меня поприветствовать. Отечески обнял и похлопал по плечу.

— Алексей Дмитриевич, рад вас видеть.

— А уж как я рад! Уважил, заехал к старику. Давненько у нас не был, всё в имении сидишь, как медведь в берлоге. Ты же вроде молодой, самое время по балам танцевать да развлекаться.

Я сдержанно улыбнулся. Мне не понравилось, что он походя перешёл на «ты». Вроде как по-свойски, по-родственному, и в то же время показывая, что выше меня. Конфликтовать из-за этого я не стал, не время, но выводы сделал.

— Не имею привычки, Алексей Дмитриевич. Мне интересней делами заниматься.

— Наслышан, наслышан. Как Шереметеву хвост накрутил, а?!