Черные лабиринты. Книга 2 - Эмили Ли

мягко закрылась перед его носом. Прошла минута, может, две, и Туён вышла, чуть не уткнувшись в него носом, ведь Келлен так и не отошел в сторону, всё ещё пребывая в замешательстве.

Девушка тихо рассмеялась и, приподнявшись на носочках, поцеловала его в губы.

– Пойдем, Лён… – прошептала она ему в губы уже после поцелуя, и, взяв его за руку, увлекла за собой.

Дверь столовой оказалась незапертой, в отличие от самого помещения кухни. Туён склонилась над замко́м и вскоре сделала приглашающий знак рукой, предлагая пройти дальше.

– Умеешь вскрывать замки́? – удивился следопыт, не скрывая нотки уважения.

– Любой танэри умеет, – отмахнулась Туён.

– Всё время забываю, что ты одна из них…

Туён одарила его строгим, упрекающим взглядом, на что Келлен лишь хмыкнул и развел руками, показывая, что не виноват, оно само как-то вырвалось.

– Садись, я сейчас поставлю чай, – уже с прежними теплыми интонациями произнесла девушка.

– Ты же не умеешь готовить, – напомнил ей Келлен.

Туён замерла посередине комнаты, а потом просияла и на выдохе воскликнула:

– Лён! Ты запомнил! Ты слушал, что я говорила!

Он обреченно закатил глаза кверху и притворно тяжко вздохнул.

– Ты не оставила мне выбора…

Туён засмеялась, подскочила и оставила легкий поцелуй на его губах.

– Ворчун… – Она взяла его за руку и потянула за собой, усадила на стул. – С чаем я как-нибудь справлюсь, это умею.

Девушка быстро, словно не раз здесь была, организовала чашки, чайник, разожгла плиту. Келлен наблюдал за ней со смесью грусти и нежности. Лишняя здесь. В этом месте. Представить её в небольшом аккуратном домике было легко. Она создана для уюта. Ей бы подошло простое скромное платье и две косы.

– А ты раньше носила платья? – против воли вырвалось у него. – У вас же есть отпуска, да и выходные.

– Как стала танэри – нет, – просто ответила Туён, разливая чай по чашкам и усаживаясь за стол напротив него. – А что? Надо?

– Просто было бы интересно увидеть тебя не в форме.

– Пока отчим жил с матерью, я не брала выходные и домой на каникулы не ездила, а потом свыклась со своей новой жизнью. Да и не было смысла тратить монеты на вещи, которые смогу одеть лишь раз или два, – Туён вдруг улыбнулась, прогоняя грусть. – А вот Меари очень любила женскую составляющую. Она умудрилась как-то и в казармы несколько платьев пронести. А нам же нельзя. Учителя всячески старались уровнять всех танэри, не разделяя по половому признаку, это касалось не только внешнего облика, но и физических нагрузок, знаний.

– Зачем они ей? Если нельзя надеть?

– На вечеринки тайные надевала, а чтобы не поймали, переодевалась уже там. За монеты давала померить девчонкам…

– Боги… И это гордость империи… – саркастически усмехнулся Келлен.

– Ой, да ладно тебе. Малые были, по пятнадцать, плюс-минус… Мальчикам хотели нравиться. Мало кто из девочек выбирал долю танэри добровольно, да и это носило скорее попытку подросткового бунтарства.

– И ты тоже на такие вечеринки ходила?

– Конечно, весело же… Да и У-Джин всегда… – она осеклась и бросила виноватый взгляд на Келлена.

– Всё нормально. Он часть твоей жизни. Я не буду устраивать драму оттого, что ты с кем-то общалась в прошлом, – спокойно произнес он и сам себе усмехнулся. Конечно, не будет, особенно учитывая, что сейчас танэри не в крепости. – Рассказы о нем мне неприятны, конечно, но впадать в неистовство от упоминания – не собираюсь.

Неловкая пауза всё ж повисла, давая возможность Келлену подумать и вспомнить… Он придвинулся ближе.

– Туён, мне нужно, чтобы ты в отчете для Самсона кое-что забыла упомянуть…

Келлен максимально тихо зашептал, пересказывая утвержденный иританом текст отчета, который успел мельком просмотреть ранее. Туён не перебивала, а дослушав, просто сказала:

– Хорошо.

– Хорошо? – переспросил следопыт, искренне изумляясь. Он приготовился к вопросам, заготовил уже оправдания, а получил лишь «хорошо».

– Хорошо, – повторила она.

– Но… – он вдруг разозлился, чувствуя себя ещё более гадко из-за чужих тайн, про которые не мог рассказать. Её доверие поднимало чувство вины на новый уровень. Или это её глупость? Нельзя же так слепо верить в хорошее в людях! С чего она вообще взяла, что ему, Келлену, можно доверять?

Туён мягко коснулась его щеки, провела большим пальцем по губам, которые сейчас презрительно скривились. Посмотрела в темные глаза, что зло сверкали, выдавая истинные чувства.

– Если бы ты мог, то рассказал мне, – тихо сказала она, – какой смысл своими вопросами вынуждать тебя врать? Это бы отравило наши отношения ложью, но ничего не изменило бы. Ты бы по-прежнему молчал об истинных причинах, а мне пришлось бы сделать так, как ты просишь. Ведь это наверняка для моей пользы. Я не верю, что ты бы сделал что-то во вред мне. По крайней мере, не за спиной.

Туён мимолетно улыбнулась, глядя, как улетучилась злость в глазах мужчины, как сменилась растерянностью, глядя, как его губы расслабились и приоткрылись, выпуская ошеломленный выдох. Келлен вдруг поднялся, обошел стол, а потом взял её за руку и потянул к себе. Прижал Туён нежно, но при этом крепко, прошептал на ухо:

– Я люблю тебя, Туён. Я очень сильно тебя люблю…

Оглушительного счастья от его признания не было. Не было и эйфории, возносящей до небес. Эффекта неожиданности тоже не было. Зато было ощущение правильности и уюта… Туён поняла, что где-то в глубине души, была уверена в его чувствах. Как была уверена и в своих, даже если никогда в этом себе не сознавалась.

Туён немного отстранилась, чтобы иметь возможность видеть его лицо.

– Я тоже люблю тебя, Келлен Даин, – сказала она, нежно отвела локон его волос назад и ласково улыбнулась. Это было так просто признать. Так легко произнести.

Она любила его, Келлена Даина. Такого, какой есть. Настоящего. Не Лёна, которого сначала придумала для себя. Не Даина, которым он был для всех. Не Кела, который был для кого-то частью непростого прошлого.

Это он и прочитал в её глазах, поэтому склонился, накрывая её губы трепетным поцелуем, не понимая, как ещё он сможет выразить то, что жило сейчас у него внутри. Туён стала его благословением Богов. Его величайшим подарком. Она стала его миром, его вселенной, которая прямо здесь и сейчас говорила: «Больше не один». Он так долго был в пути и наконец-то нашел. Свой дом. Свой приют.

Она таяла от его поцелуев, тело сладко ныло, доверчиво прижимаясь, прося продолжение… Так хорошо, что кружится голова…

– Лён… – прошептала Туён, открывая глаза и чуть отстраняясь, вдруг пугаясь того,