Эпоха Опустошителя. Том VIII - Вел Павлов

ни опасные низины, ни крутые подъёмы не являлись преградой для могущественного чудовища Внешних земель. Путешествуя на спине грозной кошки, я в прямом смысле влюбился в обретенную питомицу. Не только я мог ощущать эмоции Грации, но и она мои, потому хищница отвечала мне полной взаимностью. Чем больше времени мы проводили вместе, тем сильнее крепла наша связь.

Однако взлёты и падения порой находятся слишком близко друг к другу. Как жизнь и смерть они ходят рука об руку. Ощутив на собственной шкуре нечто новое и необычайно приятное, я попросту утонул в подобном душевном равновесии. Я упивался каждым мгновением новообретенного чувства радости, потому как всеми фибрами нутра боялся, что извечные гнев, раздражение, ярость и злоба вскоре вернутся. Впервые в своей проклятой жизни я понял, что живу. Не выживаю, не существую, а именно просто живу и просто дышу. Просто живу и просто дышу как обычный человек. Груз сраной крови и грёбаного наследия медленно и верно сходил на нет.

Вот только я зря столь беспардонно отдался во власть этого глотка свежего воздуха. Очень зря…

Гром и молния ревели словно в последний раз. Тучи сгущались со страшной силой. На горизонте из-за непроглядной чащобы абсолютно отсутствовало какое-либо укрытие, поэтому пришлось располагаться в скалистой расщелине на небольшом возвышении, откуда открывался маломальский обзор на окрестные тернии.

— Привал, парни, — скомандовал негромко я и одобрительно похлопал Грацию по холке. — Ты умница, девочка. Дубль, на тебе сигнальные сети и массивы. Баламут, сооруди нам что-нибудь здравое над головой. Я пройдусь по округе.

За два прошедших дня, что Эйсон, что Илай стали понимать меня с полуслова. В ответ оба кивнули, и я на пару с Грацией осмотрел чащобу в радиусе километра. За последние сутки протест по какой-то причине всё чаще давал о себе знать. Он словно предупреждал о чем-то, но из-за наплыва доселе неизведанного спокойствия, я посчитал что таким образом шестое чувство реагирует на Внешние земли как на угрозу.

К привалу я возвратился через добрых полчаса, когда ночь уже властвовала над днём, а ливень вот-вот норовил сорваться с неба. К этому времени Эйсон успел возвести все защитные массивы и сети, а Илай, благодаря стихии земли, организовал над расщелиной нечто похожее на крышу, а также сотворил пару кроватей.

— Дубль, сколько нам до лагеря твоего отца? — осведомился сухо я, присаживаясь у полыхающего костра прямо напротив Аванона и посылом мысли отправляя Грацию в пространственный карман на отдых.

— В лучшем случае сутки, — тотчас отозвался Август, глядя на небо. — В худшем около полутора. Погода может ухудшить передвижение.

— Тогда предлагаю поспать, — слабо улыбнулся Илай с удобством устраиваясь у костра и закутываясь в плащ. — Я подежурю первым.

— Тогда я буду следующим, — спокойно отозвался я, падая на рукотворную постель голубокровного и невольно прикрыв веки, чуть тише добавил. — Дубль, поздравляю тебя. Ты станешь третьим.

— Уже понял, — весело проворчал Август, устраиваясь на каменную постель по соседству. — Доброй ночи, парни.

Как ни крути, но усталость брала своё, а веки в прямом смысле становились свинцовыми. Вначале я слышал лишь треск костра, через несколько минут к нему прибавился приятный аромат влаги, а вместе с подступившей влагой грянул убаюкивающий звук нескончаемого ливня.

Показалось, что миновала всего доля секунды. Одна единственная доля секунды. Сознание будто по мановению чужой воли всё глубже отдавалось в объятия Морфея. На задворках разума я начал понимать, что происходит нечто странное и необъяснимое. Не припомню, чтобы спал настолько беспробудным сном. Наоборот, мой сон всегда являлся беспокойным. Вот только вместе с безмятежным сном активизировался протест. Шестое чувство уже не кричало, а вопило об опасности. Протест пытался заставить действовать бренную плоть, но тело напрочь отказывалось подчинятся. Вот только после нескольких тщетных попыток подняться с каменного настила, я в прямом смысле ощутил нарастающую боль в правой руке. Вместе с болью начали проявляться очертания мира в виде скалистой стены расщелины, а вместе с размытым зрением в уши ворвался рык Грации. Кошка крепко-накрепко вцепилась в конечность и пыталась поднять меня на ноги.

— Какого хе…

Тело отказывалась слушаться, а перед глазами всё плыло, словно я оказался пьяным, но через мгновение, благодаря спазмам боли в руке и затылке, всё наваждение исчезло и из глубин сознания в реальный мир хлынули сразу несколько источников.

Не нужно быть идиотом, чтобы понять одну прописную истину. Кто-то на нас напал.

Первичное состояние Жажды Неистовства…

Черно-Алый Арбитр…

Облачение Разорителя…

— БАЛАМУТ, ДУБЛЬ! ПОДЬЁМ! — зарычал хриплым тоном я, резко поднимаясь на ноги. — ПОДЬЁМ, Я СКАЗАЛ!

Я редко, когда испытывал страх, но в этот момент перед глазами промелькнуло нечто похожее. Завалившийся на бок в метре от погасшего костра Илай был неподвижен будто мертвец, а Эйсон распластался в паре метров напротив. На миг я и вправду посчитал, что парни мертвы, но при секундном осмотре увидел, что оба спят беспробудным сном.

Вот только долго разглядывать аристократов не было ни времени, ни сил, сквозь непрекращающийся звук ливня до ушей внезапно донесся чей-то оголтелый бег и хриплое дыхание. На раздумья не осталось времени, а тело с молниеносной скоростью перешло в боевой режим.

Сумрачный Поток…

К входу в расщелину я переместился как нельзя вовремя, из полутьмы чащобы навстречу нашему прибежищу рванул квартет огромных каракалов Высшего типа, но инстинкты вкупе с Гамами уже действовали без разрешения хозяина.

— Прочь с дороги, шавки безмозглые!

Серп черно- алого геноцида…

Серп черно- алого геноцида…

Серп черно- алого геноцида…

Серп черно- алого геноцида…

За одну секунду я успел дважды взмахнуть серповидными клинками, которые в мгновение ока рассекли завопивших тварей на неравные части. Можно было подумать, что чудовища просто застали нас врасплох, если бы не одно жирное «но». На чудовищах красовались сёдла. Их хозяева находились совсем близко.

Гром и молния по-прежнему неустанно грохотали, а из-за непрекращающегося ливня удавалось видеть лишь на несколько метров перед собой, но я более чем отчетливо ощущал враждебное присутствие.

— Хе-хе-хе… Чего встали-то, мудозвоны? — гулко расхохотался я, делая еще шаг вперед и полностью покидая укрытие, между делом попадая в объятия как дождя, так и скверного характера. — От вас же за версту смердит потом. Долго догоняли?

Ответа не последовало.

Несколько секунд я всматривался во тьму терний чуть ниже расщелины, а затем расплывшись в холодной усмешке чуть выше приподнял правую руку.