Новый Разумный - Артемий Русов

выглядел соответствующе. Во времена утопии его возраст считался средним – тогда люди жили до ста лет и даже до ста двадцати. Это сейчас продолжительность жизни сократилась, хотя до сих пор в разных уголках планеты можно встретить тех, кто перевалил через вековой рубеж. В основном это, конечно, члены обеспеченных семей, которые живут в садах и питаются с грядок.

– Слушай, – начал Крис после продолжительного молчания. Теперь он лежал на спальном мешке, подложив под голову рюкзак, и смотрел в ночное небо. – Как думаешь, есть ли кто-нибудь там? Ну, у звезд?

– Наставники? – отозвался Глеб. Он рассматривал интерактивную карту.

– А при чём здесь эти? – удивился Крис. – Ты тоже считаешь, что они – пришельцы из космоса?

«Началось», – со вздохом подумал Глеб.

– Эх, молодежь! – продолжил Крис. – Вот мои сыновья постарше тебя будут – Максу двадцать пять недавно стукнуло, – а тоже верят в эти бредни! Сколько ни воспитывай, всё без толку… Наставники – это правительственная утка! Политический прием, чтобы люди чувствовали опеку кого-то высшего, понимаешь?

– Угу, – ответил Глеб, сосредоточенно разворачивая карту на максимум.

– Да ничего ты не понимаешь, – проворчал старик, махнув рукой. – Уже сто пятьдесят лет дурачат человечество, показывая этих резиновых кукол-гуманоидов…

– Очень, кстати, убедительные куклы, – заметил Глеб, вспомнив недавнюю трансляцию с открытия очередного ЗПСП. Тогда делегация из четверых Наставников прибыла в Пекин.

– И на Луне они живут… Хех, лунатики! – с презрением сказал Крис. – Эта шутка уже давно устарела, а всё равно верят. Идиотизм!

Глеб не стал спорить. Он наконец нашел на карте точку. Ту самую, откуда было отправлено радиоприглашение, – на восточной окраине города, состоящего из нескольких соединенных древних государств западной Европы. То был когда-то элитный, экологически- здоровый район, совсем рядом с Заповедником. Глеб отметил точку флажком, чтобы потом вновь не искать.

В такую даль, куда они направлялись, не добирался еще ни один «чистый» – так неспящие называли людей из внешнего мира. И вообще: дальше ста километров от Стены, вглубь Европы, уже больше тридцати лет не ступала нога человека.

Находясь в самом центре мертвой части света, Глеб испытывал странное чувство недоверия. В детстве он читал «Мифы об Апокалипсисе» Гофа – знаменитого писателя, несокрушимого христианина и мистика конца двадцать первого века. В его книге были собраны все возможные и невозможные варианты конца света, когда-либо придуманные или предсказанные человечеством (в том числе гибель цивилизации от опасного вируса), и большинство мифов объединял один образ: заброшенные, безлюдные города с обветшалыми домами, часто разрушенными и поросшими растениями. И вот Глеб своими глазами наблюдал этот Вавилон, распростершийся на сотни километров вокруг, чистый и ухоженный, почти не потерявший блеска за годы запустения.

Парень улыбнулся мысли, что метко сравнил Европу с «падшим городом». Даже великий Гоф писал, что первой погибнет именно эта империя. «Почему, – писал Гоф, повторяя классиков, – если мужчина искренне считает себя марсианином, его лечат, а если думает, что он женщина, – защищают его права?»

После пришествия Наставников доля кретинизма в мире, конечно же, уменьшилась, но и под страхом наказания европейские извращенцы продолжали защищать свои права, поэтому даже во времена утопии их количество не изменилось.

Некоторые связывали появление вируса именно с падением нравственности в столице мира, коей когда-то считалась Европа. И Глеб был согласен с этим мнением. Но, глядя на величественные небоскребы, поражающие красотой архитектуры, на тщательно продуманную планировку районов, на площади, парки отдыха и прочее, он удивлялся, как же такие могли всё это построить?

Глебу казалось, что Крис уже уснул, но тот вдруг хмыкнул и проговорил:

– Интересно, через сотню лет, когда умрет последний Человек Разумный, Новые так и останутся Новыми?..

Такую мысль от него Глеб еще не слышал, а потому удивленно хихикнул. Неужели что-то свежее?

– Наверное, переименуют в homo immortalis, – зачем-то ответил он.

– Человек Бессмертный, – со значением перевел старик. – Возможно. Этих Новых действительно тяжело убить, ты вспомни тот случай десять лет назад.

– Угу, – подтвердил Глеб.

– Еще и не стареют, – продолжал Крис. – А знаешь, вот что я тут надумал: человек не сможет жить вечно, даже если взломать этот пресловутый ген старения, о коем все твердят последний век. Человек может жить очень долго, но в конце концов всё равно умрет, ведь даже самый прочный материал со временем истирается. И дело вовсе не в теле: его можно постоянно обновлять, лечить, зашивать… Просто душу в нем не спасти никак. Понимаешь?

Глеб не ответил. Ему пришла в голову мысль: что будет, когда они доберутся до пункта назначения? Что их там ждет? Может ли это быть ловушкой, провокацией? А если нет, то неужели мифы о тайной лаборатории в центре Европы правдивы? Раньше он не особо задавался этим вопросом, но сейчас, когда на кону судьба, да что там – существование Человека Разумного…

– Ты думаешь, там лаборатория? – переспросил Крис, выслушав соображения Глеба. – Ходит слух, что вирус Сарса был создан в некоем европейском НИИ как лекарство от нерождаемости, но имел побочное действие: смерть. И, как видишь, вырвался… Возможно, лаборатория действительно существует и там все-таки нашли лекарство. Но это лишь догадки.

Старик замолчал, засопел, лежа с закрытыми глазами в теплом спальнике. Тогда Глеб спросил:

– А куда мы идем-то?

Крис дернул головой, разлепил один глаз и мутно уставился на парня.

– Идем на зов, – хрипло проговорил он и вновь замолчал.

Глеб понял, что больше от старика ничего не добьется.

Он встал, хрустнув суставами, бросил взгляд на тлеющие угольки в кастрюле. Вспомнился стол, который они нашли на верхнем этаже и изломали на дрова. Хороший был стол: старый, крепкий, из настоящего дерева.

Глеб подошел к краю крыши, вдохнул свежесть летней ночи. В очередной раз оглядел молчаливые, утонувшие во мгле небоскребы. Как же странно устроен этот мир…

Под крышей вдруг зашумело. Глеб, нахмурившись, посмотрел вниз и отпрянул. Из-под карниза вырвалась стая голубей. Птицы всё вылетали и вылетали, их воркование, до этого странным образом незамеченное, переросло в настоящий гвалт. И вот над ним образовалась целая туча. Тяжело переваливаясь, она поковыляла по верхушкам домов, шелестя сотнями крыльев и галдя.

«Так много птиц, – подумал Глеб. – Что-то чистильщики в последнее время халтурят».

Крик голубей вскоре стих, и тишина вновь упала на крышу. Еще немного постояв на краю, Глеб пошел обратно. Нужно ложиться спать. Завтра всё решится.

* * *

Минул полдень, но в комнате царил полумрак. Окна были грязными, лучи солнца едва проникали через слой грязи. Пыль витала в воздухе, поблескивая в тонких полосах света. От нее респиратор приобрел пепельный цвет. Глеб часто протирал его