Излом - Алексей Витальевич Осадчук

Хм… А ведь лютен попала прямо в яблочко. Я даже слегка скривился, уже представляя, сколько сейчас словесного дерьма польется на белобрысую голову Тикки.

Но ниссе смогла меня удивить.

— Ты права, — ровным голосом ответила она. Казалось, тирада кошки ее нисколько не задела. — Я действительно всю свою жизнь прослужила слабой одаренной, которая однажды бросила меня. Но в одном ты ошиблась…

Итта гордо подняла подбородок и перевела горящий взгляд на меня.

— Мне известно об аурингах намного больше, чем ты можешь себе представить. Теперь я не просто служу одному из них, он — моя семья. А вот ты, такая старая и опытная, пресмыкаешься перед каким-то одаренным слабаком. Как рабыня на побегушках за жалкую дозу его жизненной силы. Так что не тебе здесь говорить о достоинстве!

На улыбающемся лице лютен невозможно было ничего прочитать, да и ее энергосистема была надежно закрыта первородной магией, но ее взгляд… Холодный, острый. Он говорил о многом. И в первую очередь о том, что слова ниссе не прошли мимо.

Либо я сейчас наблюдаю гениальную актерскую игру, либо Итте удалось задеть что-то потаенное в душе лютен. Мне вот любопытно, насколько связь Тикки с ее хозяином отличается от нашей с ниссе или той же Селиной.

За последнее время в разговорах с первородными я частенько слышал об этом их симбиозе с одаренными. Маги относились к ним, скорее, как к младшим помощникам, домашним зверушкам, а в некоторых случаях — даже как к рабам. Достаточно вспомнить, как отзывались о льюнари те же духи древних аурингов.

На основе всего услышанного я сделал для себя вывод, что первородные для тех же великих колдунов Брейвинской пустоши были всего лишь пешками, которыми в любой удобный момент можно было пожертвовать.

Тогда возникает вполне закономерный вопрос, каким образом сказывалась на древних аурингах гибель одного из первородных? Либо я чего-то не понимаю, либо ауринги проводили ритуал преображения только для самых близких первородных и истинных, а не как я — практически для всех подряд. Но об этом моем предположении я подумаю в другой раз. А сейчас…

Я обернулся к Барсуку, потом к ниссе и произнес:

— Оставьте нас.

Барсук лишь пожал плечами, развернулся и двинулся на выход. Ниссе, секундой позднее, победно зыркнув на пленницу, последовала за старым характерником.

Когда шум их шагов стих, приблизившись почти вплотную к клетке, произнес:

— Поговорим?

— Почему бы и нет, раз уж я у тебя в гостях, — пожала плечами кошка и, состроив грустную мину, обвела взглядом свое узилище.

— Странная у тебя манера в гости ходить, — хмыкнул я. — Воровская, скажем прямо.

— Так ведь ты не спешишь меня приглашать, — оскалилась кошка. — Вот я и проявила инициативу.

— Как же мне это сделать? — наигранно удивился я. — Куда прикажешь приглашение отправлять? Ты бы мне черкнула адресок, а? В следующий раз сделаем все как полагается. Отправлю к тебе лакея с моим гербом на груди. И на приглашение красивую печать пристроим. Мне бумаги не жалко, хоть и дорогая она нынче.

— И не жалко тебе лакея? — покачала головой лютен. — Гнать беднягу из самого маркграфства де Валье только ради такой, как я. А ведь путь этот опасный. Говорят, там банды оборотней честных путешественников грабят и убивают.

— О! — небрежно отмахнулся я. — Моим лакеям ничего не угрожает. Скажу больше, им только в радость выполнить поручение своего господина. И, к слову, твои сведения уже устарели. Висят уже те ряженные разбойнички на деревьях вдоль дорог и на ветру покачиваются. Напоминают всяким душегубам своим подгнившим видом, что безобразничать на королевских землях опасно для здоровья. А еще это прямое предупреждение тем, кто нанимает этих ублюдков. Если кому-то вдруг снова придет в голову бредовая идея повторить что-то подобное, тогда на тех деревьях уже придется развесить самих выдумщиков.

— А ведь я слышала, что некоторым из этих выдумщиков уже досталось, — она в очередной раз слегка склонила голову набок. — Причем все так быстро получилось, они даже развернуться как следует не успели. Я все голову ломала: как такое возможно? Но когда сегодня увидела тебя, кое-что прояснилось. Кстати, как у тебя так получается: находиться одновременно и в Тени и в Эрувиле? Это такой никому неизвестный и редкий дар?

— Что-то вроде того… — хмыкнул я. — У тебя этот дар, похоже, тоже есть. Как какая-то гадость случается, так всегда на фоне мелькает твой белый хвост. Ну а что касается упомянутых тобой выдумщиков… Так с ними еще не покончено. Я бы даже сказал — это только начало. Простые пешки и исполнители еще легко отделались — они всего лишь умерли. А вот главному выдумщику не повезло. Зря он затеял эти игры.

Лютен поцокала языком и покачала головой, а потом произнесла:

— Все-таки ты злопамятный. Хотя вы, лисы, всегда такими были…

— Ты лучше скажи, зачем приперлась? — спросил я, не особо надеясь на искренний ответ.

— Так я по следу шла, — неожиданно для меня лютен сказала правду. Думал, будет юлить до последнего.

— Кошка охотилась на мышь?

— О, нет, — обнажив клыки в улыбке, покачала головой лютен. — Эта дичь поопасней мыши будет. Из-за нее, вон, какой переполох в столице случился. Может, слышал?

— Здесь каждый день какой-то переполох случается, — пожал плечами я. — За всем не уследишь.

— Тут ты прав, Лис, — кивнула лютен. — Этот город всегда был богатым на события. То никому неизвестная кузина одного маркграфа вдруг оказывается дочерью астландского короля, то пятерка боевых магов, один из которых целый авант, что были посланы убить эту принцессу, неожиданно чудесным образом погибают. Или вот теперь официальная посланница Винтервальда исчезла из особняка барона де Леви, да так, словно сквозь землю провалилась. Королевские ищейки только руками разводят: ни следа, ни зацепки.

— Вот оно как, — протянул я. — Выходит, твоя мышка — это посланница северян? Решила по доброте душевной помочь королевскому сыску?

— Что-то вроде того, — кивнула лютен, повторив мою фразу, при этом имитируя мою же интонацию. — Всегда любила разные головоломки. Правда, здесь все оказалось довольно просто. Там, где для меня всё как на ладони, для обычного смертного — тьма кромешная и неразбериха. След отчетливо привел меня в старый торговый квартал.

— И в итоге кошка сама оказалась в мышеловке,