Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

и тайного ухода. Амат не преминула добавить (усмехаясь про себя), сколь высоко ценит деловую хватку своего покровителя, который непременно продал бы ее после того, как попользовался. В следующих строках она рассказала, что ей удалось узнать из бумаг, обвиняя Черного Ратви так, будто не знала ни его имени, ни роли в делах заведения.

Амат сложила записку дважды, загнула уголки, как полагалось при личной переписке, надписала «для Ови Ниита» и поставила на виду, поверх кипы бумаг и конторских книг. Потом немного посидела в ожидании Митат, прислушиваясь к музыке улиц и неразборчивым голосам из-за стены. Ночная свеча таяла риска за риской, и Амат уже начала гадать, не случилось ли чего непредвиденного.

Не случилось.

Заслугами ли Митат или нет, выбраться из дома оказалось проще простого: надо было всего лишь надеть темно-зеленую накидку, взять трость и выйти через черный ход, а оттуда – по каменной дорожке к воротам.

На востоке небо уже начало сереть, звезды близ горизонта меркли. Почти полная луна закатилась. Веселая ночь подошла к концу, и только горстка запоздавших гуляк еще разбредалась по домам. Амат, несмотря на ломоту в суставах, бодро шагала по улице с ними наравне.

У перекрестка она задержалась, чтобы купить ветчины с зеленью, завернутой в миндальные листья, и чашку чая. Пока Амат ела, над горизонтом всплыло солнце, точно божество из темноты. Чувствовала она себя на диво спокойно, даже умиротворенно. Затворничество подходило к концу. Еще день-другой, и то, что задумал Марчат, исполнится. Несмотря на адские испытания, ей хватило сил все вынести и уйти красиво.

Амат верила в эту сказку до тех пор, пока девушка за прилавком не предложила ей еще чая. Распорядительница чуть не расплакалась от мизерного проявления доброты. Все-таки заточение не прошло даром, сколько бы она ни убеждала себя в обратном.

Когда она пришла домой, уже вовсю рассвело. В обычный день, если ей правильно помнилось, она уже спешила бы на работу. По своему городу, по своим делам. Амат отперла дверь, проскользнула внутрь и заперлась на засов. Опасно было являться сюда, не зная, как продвигается гнусное дело Марчата, но нужда заставила. Ей требовались деньги и бальзам для суставов. И свежее платье. И сон. Боги, как хотелось выспаться… Но это могло подождать.

Амат наспех собрала вещи и с трудом спустилась по лестнице. Серебра в рукаве было достаточно, чтобы снять домик на месяц, а уж укромный угол на три дня – и подавно. Только бы…

Нет. Куда там… Стоило открыть дверь, как на пути выросли трое громил. С ножами. Самый дюжий подскочил к ней, зажал рот и припер к стене. Остальные мигом, как тени, просочились внутрь, и дверь снова хлопнула. Амат зажмурилась. Сердце выпрыгивало из груди. Ее мутило.

– Будешь кричать – придется тебя убить, – вкрадчиво произнес главарь.

Лучше бы рявкнул. Амат кивнула, и ладонь исчезла. Ножи, однако, остались на виду.

– Я хочу поговорить с Вилсином-тя, – произнесла Амат, придя в себя.

– Значит, не зря мы за ним послали, – отозвался один из сподручных. – Можешь пока присесть.

Амат проглотила ком в горле. Потом ответила позой согласия, развернулась и заковыляла вверх по лестнице. Двое громил отправились следом, третий остался внизу. Солнце прошло путь в две сложенные ладони, когда в ее комнату поднялся Марчат.

Он как будто постарел. Или не постарел, а очень устал. Волосы на лбу слиплись, платье обвисло, на рукаве виднелось пятно от яичного желтка. Он прошелся туда-сюда по комнате, не глядя ни на Амат, ни в сторону. Она сидела за столом, сцепив руки на колене, и ждала. У окна Вилсин остановился, повернулся и махнул на головорезов.

– Прочь, – сказал он. – Ждите внизу.

Те переглянулись. Думают, подчиниться или нет, поняла Амат. Стало быть, не его люди. Не совсем его. Наверное, лунолицего Ошая. Один пожал плечами, его подельник изобразил, что услышал приказ, после чего оба затопали к двери и скрылись. Амат слушала, как их шаги затихают внизу.

Вилсин выглянул из окна на улицу. Оттуда веяло жаром. На лбу у него выступила испарина, подмышки взмокли.

– Ты поспешила, – произнес он наконец, все еще не глядя на нее.

– Правда?

– Да. Оставалось три дня подождать.

Амат приняла позу извинения. Вышло небрежнее, чем ей хотелось. Молчание длилось до тех пор, пока Вилсин не посмотрел Амат в глаза. Она не сумела прочесть выражение его лица – не то гнев, не то печаль, не то усталость. Ее начальник, глава Дома Вилсинов, тяжело вздохнул:

– Амат… Боги, дела идут плохо. Хуже, чем я представлял, хотя и не ждал хорошего.

Он подошел к ней, опустился на подушку, которую обычно занимала Лиат, и уронил голову в ладони. Амат вдруг захотелось коснуться его, утешить, но она сдержала порыв.

– Все почти закончено, – продолжил Марчат. – Я могу убедить Ошая и его людей оставить тебя в живых. Могу, но только с твоей помощью.

– Какой?

– Ты должна объяснить мне, что задумала. Все, что успела сделать или сказать, чтобы предотвратить сделку.

Амат медленно-медленно улыбалась, пока не прыснула со смеху. Потом ее плечи затряслись, и она приняла позу изумления. Нелепость вопроса встряхнула ее, как волна – пловца. Марчат смотрел озадаченно.

– Что я успела? – переспросила Амат. – Ты дурачок? Я сбежала отсюда, словно за мной гнались с топором, сидела тише воды ниже травы, молилась, чтобы ты скорей закончил свои делишки. Предотвратить сделку? Право, Марчат, ты совсем ополоумел.

– То есть ты ничего не сделала?

– Я прошла через ад. Меня били и запугивали. Пытались сжечь живьем. За последние недели я повидала такие клоаки, каких не видела многие годы. Впрочем, я кое-чего добилась. Еще бы – работала как про́клятая. Даже ты не заставлял меня так пахать. – Слова лились и лились из нее сами, все быстрее и громче, а щеки горели. – Ты хочешь знать, сочиняла ли я в свободное время план, как сохранить честь своего дома и восстановить справедливость во всем мире? Нанимала ли лазутчиков, чтобы разыскать твою драгоценную клиентку и предупредить, что́ вы намереваетесь с ней сделать? Нет, жирный гальтский болван, и не пыталась! А ты этого ждал?

Амат обнаружила, что вся подалась вперед, выпятила подбородок. От злости ей на миг полегчало – она как будто обрела прежнюю власть. Потом поняла, что это мираж, но отрадное чувство осталось. Марчат смотрел угрюмо.

– А Итани? Что скажешь о нем?

– О ком?

– Об Итани. Ухажере Лиат.

Амат махнула рукой:

– При чем тут он? Я посылала его выяснить, куда ты идешь, но это ты и сам