Русь. Строительство империи 7 - Виктор Гросов

протяжении веков считался неприступной твердыней, «оком вселенной», «царицей городов». Его сухопутные укрепления, знаменитые Стены Феодосия, построенные еще в V веке и неоднократно модернизированные, представляли собой настоящий шедевр военной фортификации того времени, способный повергнуть в уныние любого завоевателя. Я, конечно, читал о них в исторических книгах еще в своей прошлой жизни, но увидеть их воочию, да еще и с намерением их штурмовать, — это было совсем другое дело.

Представьте себе: тройная, а местами и четверная линия обороны, протянувшаяся на шесть с лишним километров от Мраморного моря до Золотого Рога. Сначала шел внешний, невысокий парапет, или бруствер, за которым могли укрываться легкие стрелки. Затем — широкий, до двадцати метров, и глубокий, до десяти метров, ров, который византийцы, в случае серьезной осады, могли заполнять водой из специальных акведуков, превращая его в серьезное препятствие для осадных машин и штурмующих колонн. За рвом возвышалась мощная внешняя стена, высотой около восьми-девяти метров и толщиной до двух метров, усиленная девяносто шестью квадратными или восьмиугольными башнями, расположенными на расстоянии примерно пятидесяти-шестидесяти метров друг от друга. Эти башни выступали за линию стены, обеспечивая фланговый обстрел подступов. А за внешней стеной, отделенная от нее широким внутренним двором-периболом, где могли размещаться резервы, высилась главная, внутренняя стена — настоящий монстр, высотой до двенадцати-пятнадцати метров и толщиной от четырех до шести метров! Она также была усилена девяносто шестью еще более мощными башнями, в основном квадратными или многоугольными, которые были расположены в шахматном порядке по отношению к башням внешней стены, создавая перекрестный огонь. В этих башнях размещались метательные машины, склады боеприпасов, казармы для воинов. Пробить такую стену прямым попаданием из тогдашних камнеметов было практически невозможно. Да и взобраться на нее по штурмовым лестницам — задача не из легких.

Гарнизон города, по данным моей разведки (и Сокола, конечно), хоть и понес потери в предыдущих сражениях, особенно в морской битве, все еще насчитывал многие тысячи, а то и десятки тысяч (точно подсчитать было трудно) опытных и хорошо вооруженных воинов. Это были и элитные тагмы — своего рода гвардейские полки — схоларии, экскувиторы, ариѳмосы, и городское ополчение, и наемники со всех концов света. Особую головную боль мне доставляла знаменитая Варяжская гвардия императора — отборные воины из Скандинавии, Англии, и, как это ни парадоксально, из Руси. Эти ребята славились своей невероятной стойкостью, верностью и умением драться двуручными секирами, и я знал, что они будут стоять насмерть, защищая своего императора и этот город, который стал для них второй родиной и источником неплохого дохода.

Кроме того, в городе имелись огромные, накопленные веками запасы продовольствия, воды (благодаря сложной системе цистерн и акведуков), оружия, боеприпасов, всего того, что было необходимо для многомесячной, а то и многолетней осады. И, конечно же, византийцы обладали своим главным козырем, своим секретным оружием — «греческим огнем». Эту адскую смесь, которую нельзя было потушить водой, и которая прилипала ко всему, сжигая дерево, железо и человеческую плоть, они могли использовать как с кораблей (но наш флот теперь надежно блокировал их в Золотом Роге), так и со стен, из специальных сифонов или ручных метательных устройств, наводя ужас на любого противника. Я уже имел «удовольствие» столкнуться с этим чудом византийской химии в морском бою, и впечатления, скажу я вам, остались не из приятных.

Степан, мой главный по осадной части, развернул свои лучшие орудия — камнеметы всех мастей, от легких «скорпионов» до тяжелых «онагров» и требушетов — и начал методичный, планомерный обстрел наиболее, на его взгляд, уязвимых участков стен. Огромные камни, некоторые весом в несколько сот килограммов, с оглушительным грохотом, от которого дрожала земля, обрушивались на древние укрепления. Но стены Феодосия, построенные на совесть, в основном выдерживали этот удар. Лишь изредка нашим камнеметчикам удавалось обрушить несколько зубцов с башни, или проделать небольшую брешь во внешней, менее прочной стене, которую византийцы тут же, под прикрытием ночи, спешили заделать. Наши арбалетчики, несмотря на свою меткость и дальнобойность, тоже несли потери от ответного огня византийских лучников и камнеметов, которые были установлены на многочисленных башнях и вели прицельную стрельбу по нашим позициям.

Первые несколько попыток моих воевод, особенно тех, кто был помоложе и погорячее, пойти на штурм отдельных, казалось бы, ослабленных участков, закончились плачевно. Византийцы встречали атакующих таким шквалом огня — стрел, копий, камней, кипящей смолы, и, конечно же, «греческого огня», — что наши воины, понеся тяжелые потери, вынуждены были откатываться, так и не достигнув стен. Осадные башни, которые мы с таким трудом подкатывали к рвам, вспыхивали, как факелы, от попадания «греческого огня», штурмовые лестницы ломались под градом камней, а те немногие смельчаки, которым удавалось взобраться на стены, немедленно уничтожались превосходящими силами противника. Стало ясно, что простой нахрапистостью эту крепость не взять. Начиналась долгая, изнурительная осадная война, война на истощение, где главным оружием должны были стать не только сила и храбрость, но и терпение, хитрость, инженерное искусство и, возможно, удача.

Я быстро понял, что взять Константинополь прямым штурмом, не имея какого-то чуда или подавляющего численного превосходства (а его у меня, несмотря на внушительную армию, все же не было против такого города и такого гарнизона), будет стоить мне большей части моих лучших воинов. А это было бы пирровой победой, даже если бы она удалась. Поэтому я приказал прекратить бессмысленные лобовые атаки и перейти к планомерной, методичной осаде, к войне на истощение.

Осада затягивалась на недели, а затем и на месяцы. Время, казалось, остановилось, превратившись в бесконечную череду однообразных, изнурительных дней. Наши войска продолжали методичный обстрел стен из камнеметов и баллист, пытаясь выявить наиболее слабые участки, разрушить башни, измотать гарнизон и подорвать его боевой дух. Мы постоянно меняли направление главного удара, концентрируя огонь то на одном секторе, то на другом, не давая византийцам расслабиться и перебросить резервы. Но стены Феодосия, казалось, были сделаны из какого-то особо прочного материала — они упорно сопротивлялись нашим усилиям.

Постоянно происходили мелкие стычки у стен. Наши дозоры и пикеты то и дело вступали в перестрелки с византийскими часовыми. Византийцы, в свою очередь, не отсиживались за стенами. Время от времени они совершали дерзкие вылазки, обычно под покровом ночи или в густом утреннем тумане, пытаясь застать нас врасплох, сжечь наши осадные машины, перебить их обслугу или просто нанести урон нашим передовым отрядам. Эти вылазки были хорошо спланированы и проводились отборными частями, включая их знаменитую Варяжскую гвардию. Нам приходилось быть постоянно начеку, держать в боевой готовности