Война - Константин Вайт

учитывайте, что к сердцу прорыва мало кто из военных останется в сознании. А я слишком ненавижу тварей, чтобы упускать возможность отправить их на тот свет! — Она снова кровожадно улыбнулась. Похоже, на Екатерину «сестрёнка» сумела провести впечатление. Та аж передёрнула плечами.

— Пойду переоденусь к ужину, — сказал я, выходя из комнаты. Было видно, что девушки хотят пообщаться наедине. Лучше им не мешать.

После ужина мы отправились прогуляться по городу. Екатерина оставила нас вдвоём, пообещав лично утром заехать за нами.

Прогулка выдалась на удивление тихой и спокойной. Афродита периодически грустила предаваясь воспоминаниям.

— Вот здесь был очень красивый особняк рода Раздишевских. Они любили устраивать балы. Тогда в моде были пышные платья, не очень удобные, но весьма красивые, — она с грустью смотрела на современный торговый центр, — этот район был на окраине, теперь же Киев разросся.

— Скажи, — обратился я к девушке, — вот кто ты, кем себя воспринимаешь? Когда в моей голове поселился дух Багратиона, он практически вытеснил меня настоящего, — я передёрнул плечами. Воспоминания не самые приятные.

— Я всё та же Афродита, — девушка слегка пожала плечами, — дочка Борея. Моё сознание главенствует. Да, признаюсь, дух Елизаветы был весьма силен. Её воспоминания слились с моими. Это произошло, ещё когда я жила в алтаре. Мне было интересно прожить её жизнь. Но это только воспоминания, сознание давно уже развеялось. Так что все мои решения — это именно мои решения. Ты же читаешь книги, смотришь фильмы. Всё это откладывается в твоей голове и меняет тебя. Кого-то даже слишком сильно, так что он вдруг может возомнить себя суперменом! Понимаешь? — Она вопросительно посмотрела на меня.

— Наверное… просто ты иногда такая весёлая и беспечная, а в другой момент вдруг строгая и серьёзная. Тут даже некоторые заподозрили тебя в шизофрении! — припомнил я беседу с Кулагиным.

— Мне часто хочется пошалить, но опыт прожитой жизни Елизаветы и ещё нескольких человек, что остались у меня в голове, удерживает меня от необдуманных решений. Это плохо? — Последнюю фразу Афродита произнесла с вызовом.

— Да нет, просто хотел уточнить. Ты ходишь по Киеву и сокрушаешься о том, как он изменился. Твоим воспоминаниям о городе сколько — пятьдесят, семьдесят лет? — Она кивнула. — Просто живи здесь и сейчас. Мир находится в движении постоянно. Да, пышные платья уже не носят, зато новая мода не только красивая, но и более удобная. Да, некоторые когда-то богатые роды ушли в небытие, но появляются другие. Не зацикливайся на прошлом! Впереди ещё много всего интересного. Не цепляйся за воспоминания! Теперь у тебя своя жизнь, которую ты можешь прожить интересно и не менее достойно!

Некоторое время мы шли молча. Афродита раздумывала над моими словами, потом неожиданно остановилась и обняла меня:

— Спасибо! Ты прав. Слишком я цепляюсь за прошлое, считая Елизавету этаким недостижимым примером. Но это не моя жизнь, а чужая. Я ничуть не хуже! Правда ведь? — Она с ожиданием уставилась на меня.

— Конечно! Как ты вообще можешь в этом сомневаться! — рассмеялся я. — Ты уникальна!

— Точно! — Афродита отцепилась от меня и гордо вскинула голову. — Если постараться, я вообще могу стереть все воспоминания Елизаветы! И проживу свою жизнь, сама набивая шишки и учась всему самостоятельно!

— Стоп! — резко остановился я. — Не пугай меня так! — Я представил, что будет, если Афродита станет снова бесшабашной девушкой. Когда она жила в моём браслете, у неё было мало энергии, и примерять на себя образ Елизаветы Афродита могла лишь изредка. Да и чудить, сидя в браслете, не получалось. А вот сейчас, с её силами и положением в обществе… — Не отключай Елизавету! Ты слишком кровожадна и горяча. Она хоть немного сглаживает. Ты же за любой взгляд начнёшь вызывать дворян на дуэли!

— И что? Ты сомневаешься в моих способностях? Я их всех покрошу, дайте мне только шпагу! — разошлась девушка. Сразу глаза заблестели, на щеках появился румянец.

— Завтра в прорыве будешь показывать свою удаль! — махнул я рукой.

Вечером Афродита заставила меня подготовить форму на выезд. Спорить с ней я не стал — дело нужное. Вставил по две звёздочки в погоны, немного походил по номеру, привыкая к одежде. Она оказалась очень удобной, не зря заплатил такие деньги!

Я весь вечер ждал, что приедут Араслан и Сан Саныч, но их всё не было. Телефоны у обоих не отвечали, так что я решил ложиться спать. Утром буду разбираться.

Поднялся в семь часов и спустился в ресторан при отеле на завтрак. Мы сидели вместе с Афродитой и пили кофе, когда пришла Екатерина. Кивнув, она села к нам за столик.

— Не спешите так, — увидев, что я начал пить кофе большими глотками, сказала целительница, — ехать нам долго. Чуть больше шести часов. Выступление назначено на шестнадцать, но, зная, какой бардак творится в армии, предположу, что раньше восемнадцати мы не выйдем.

— И это в лучшем случае, — раздался голос капитана Маланчука, который бесшумно подошёл к нашему столу, — присяду?

— Садитесь, конечно, — кивнул ему я, — восемнадцать — это плохо. Не хотелось бы по темноте шастать по прорыву.

— Темнеет только в десять вечера, — напомнила мне Афродита, — уж до этого-то времени мы справимся!

— Сколько там топать до центра? — обратился я к капитану.

— Прорыв большой, — он недовольно скривился, — часа два точно дорога займёт. Если не больше.

— Это сколько в километрах? — Афродита любит точность.

— Около десяти.

— А поточнее? — настойчиво произнесла девушка.

— Одиннадцать с половиной. Примерно, — было видно, что Маланчуку не по нраву, что какая-то девушка так дотошно выспрашивает у него информацию, — вы что, с нами идёте?

— Обязательно!

— Надо согласовывать! Операция военная. Посторонних быть не должно, — отрубил он.

— Екатерина Игоревна? — Я глянул на целительницу. — Был уговор, что со мной идут четыре человека. Вы решите этот вопрос, или мне лично к генералу обращаться?

Афродите нужно было в прорыв гораздо больше, чем мне. Девушка немного подзарядилась от Найтов, но закрытие прорыва давало просто прорву энергии.

— У нас всё договорено, — качнула головой целительница, а я сообразил, что так и не представил её капитану.

— Кстати, — решил исправиться, — это одна