Меня укутай в ночь и тень - Дарья Алексеевна Иорданская

– Портрет леди Ровайн висит в одном из коридоров, – сказала Пегги, принесшая поднос с обедом. – Мы с мистером Дамианом недавно его видели, весь порос какой-то темной плесенью. Пришлось мне повозиться, чтобы ее убрать.

– Что-то тут не сходится. – Элинор отложила книгу. – Если Акор – некий восточный колдун, имеющий зуб на Гамильтонов, почему он помог Дамиану и мне?

Федора, чьи манеры в еде не отличались изяществом, проговорила с набитым ртом:

– Интересное свойство легенд, мисс Кармайкл: они редко оказываются правдой.

– Я поищу еще, – пообещал Франк. – Возможно, это не единственное упоминание Акора.

Элинор, продолжая пролистывать старую ветхую книжку, кивнула.

* * *

Письмо было дописано, Алессандра обещала отнести его лично, но на ответ надеяться было глупо. Дженет не первый раз уже его игнорировала.

Некоторое время Дамиан лежал, глядя в потолок, но достаточно скоро не выдержал и попытался встать. Спать он не мог, а бесцельное лежание в постели скорее утомляло его. Это напоминало о детстве, когда его отправляли в кровать при малейших признаках болезни.

Дотянувшись до сонетки, что все еще отнимало много сил, Дамиан вызвал горничную. Спустя несколько минут появилась Пегги.

– Сэр?

– Принеси мою одежду, – распорядился Дамиан. – И трость.

Горничная посмотрела на него с тревогой:

– Вам нужно лежать, сэр.

– Принеси одежду и трость, – повторил Дамиан и в доказательство своих возможностей сел. Голова закружилась, но ему вполне убедительно удалось сделать вид, что все в порядке. – Живо!

Ничуть не скрывая своего неодобрения, Пегги, покачивая головой, вышла. Куда больше она нравилась Дамиану, когда шарахалась от него и пряталась по углам. Вернулась горничная спустя минут десять и, не обращая внимания на вялое сопротивление, помогла Дамиану одеться. Опираясь на трость, он сделал несколько шагов и вынужден был согласиться: слабость велика, и следует еще полежать. Но именно поэтому Дамиан и пошел вниз.

Голос Элинор доносился из нижней гостиной, уверенный и спокойный, умиротворяющий. Опираясь на трость и плечо горничной, Дамиан добрался до приоткрытой двери. Элинор и Федора Крушенк степенно, как две элегантные дамы, пили чай, сидя в креслах друг против друга. Возле растопленного камина прямо на ковре Франк перебирал внушительные стопки книг. В эту минуту Дамиана охватило странное чувство сопричастности.

– Добрый вечер, дамы, Франк, дорогой.

Элинор обернулась и окинула Дамиана недовольным взглядом. Такой бывал у Катрионы, когда Дамиан перечил ей в детстве.

– Почему вы не в постели? – спросила Элинор строго.

Дамиан, стараясь выглядеть совершенно здоровым человеком, выпустил плечо Пегги, дошел до третьего кресла и с немалым облегчением сел.

– Мисс Кармайкл пригласила меня остановиться в вашем доме, – сказала Федора с легким вызовом, изучая его.

Дамиан прекрасно понимал, что выглядит не лучшим образом. Он улыбнулся в ответ, как улыбнулся и тому, что Элинор, кажется, вполне освоилась в доме и уже стала приглашать гостей. Наконец заполучить Федору Крушенк в союзники было большой удачей.

– Я очень рад, мисс Крушенк, хотя и не ждал уже, что вы к нам примкнете. Надеюсь, вы хорошо устроились?

Это прозвучало, хоть Дамиан того и не желал, с сарказмом. Федора в ответ негромко фыркнула, хотела что-то ответить, но тут появилась вновь Пегги, неся поднос с чаем – главным английским средством ото всех невзгод и болезней, а также какой-то сверток под мышкой. В ткань оказался завернут старинный портрет, еще пахнущий травами, с помощью которых Пегги убирала с него следы порчи. Дамиан хотел было укорить горничную за подобное неуважение к его почтенным предкам, но промолчал. В воздухе висело весьма его удивившее напряжение.

– Взгляни. – Элинор протянула книжицу в бумажном переплете.

Семейные предания, отпечатанные малым тиражом Оуэном Гамильтоном исключительно для того, чтобы потешить свое самолюбие. Дамиан никогда не воспринимал эти легенды всерьез.

– «Много веков назад Лаклан Гамильтон пленил Акора, магрибского чернокнижника…» – Дамиан перевел взгляд с указанной строчки на Элинор. – Акор.

– Я не могу запомнить ни слова из этого предания, – пожаловался Франк.

И вот это было уже по-настоящему странно. У Франка никогда прежде таких проблем не возникало. Скорее уж дело обстояло наоборот: ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не запоминать каждое написанное слово вплоть до указателей, плотницких пометок и бранных слов на стенах. Что это такое? Черное колдовство? Проклятье? Своеобразная защита?

– «Безутешны были Лаклан и супруга его, Ровайн, и недолго пережили собственное дитя…» – Так вот зачем вам портрет…

Дамиан склонился над столом. Портрет был небольшой, примерно шестнадцать дюймов на двадцать [11], и достаточно сильно пострадал от времени, тем не менее женщина, на нем изображенная, все еще оставалась прекрасна. Ее длинные темные волосы были заплетены в две косы, переброшенные на грудь, а на бледном лице с тонкими чертами сияли огромные глаза.

– Вы похожи, – удовлетворенно сказала Федора Крушенк, переводя взгляд с Ровайн на Дамиана и обратно.

– Но это не повод накладывать на портрет чары, – проворчал он. – Когда мы с Пегги нашли его, от доски так и разило темным колдовством.

Элинор коснулась бледного лица Ровайн кончиками пальцев.

– Значит, есть еще какая-то причина.

Дамиан протянул руку к доске и замер. Портрет был слишком тяжел для него, тем более сейчас. Федора Крушенк, а следом за ней и Элинор молча пришли к нему на помощь и подняли доску. Втроем они осмотрели портрет со всех сторон и в конце концов обнаружили вставку на задней стенке, отличающуюся по цвету едва уловимо. Она была лишь немногим меньше основной доски. Поддев край ножом, Дамиан осторожно отделил доску, точно вынул ее из оправы, и перевернул.

– Подлинник! – с благоговением прошептал Франк, протянул руку и тотчас же ее отдернул.

На этой доске изображение сохранилось еще хуже, так что видно было только бледное лицо, темные и все равно сияющие глаза и сложенные на животе белые руки, чуть тронутые каплей золота – перстень. Нижнюю часть портрета занимала сделанная золотом надпись, которой на копии не было.

– Латынь? – Элинор осторожно коснулась строк. – Не могу прочесть.

– Это весьма архаичный вариант латыни, – кивнул Дамиан и склонился ниже, разбирая слова. – Чрезвычайно сложно для перевода, но я попробую в общих чертах. Это что-то вроде договора.

Он склонился еще ниже. Текст местами стерся.

– Текст очень путаный, латынь весьма и весьма своеобразная, так что не отвечаю за точность перевода. Здесь говорится: существо, демон, именуемый Акором, клянется охранять всех первенцев Гамильтонов, не так… старших в поколении, в которых… течет кровь леди Ровайн, или как-то так… начиная с ее сына Александра, и до тех пор, пока Гамильтоны ходят