Меня укутай в ночь и тень - Дарья Алексеевна Иорданская

– Хилые пошли демоны, – заметила Федора Крушенк, – и нетребовательные.

– Вспомните Марло с его Мефистофелем. Вот где жалкие условия! – фыркнул Дамиан. – Мы теперь, по крайней мере, можем быть уверены, что Акор зла не желает. Впрочем, почему он пришел мне на помощь, ума не приложу. Я ведь не первенец.

– И почему он не защитил Джеймса? – спросила Элинор. – Ведь он – старший в поколении.

Дамиан помрачнел еще больше и, пожав плечами, вернулся к разглядыванию портрета. Элинор, кажется, уловила его настроение. Потрепав Франка по волосам, она села в кресло и уверенно сказала:

– Не важно сейчас, кто под защитой, а кто нет. Все равно придется решать проблемы самостоятельно. Полагаю, я смогу отыскать это Кенло, но для начала мы с мисс Крушенк попробуем также найти Гидеона Фицуорроу.

– Кого? – нахмурился Дамиан.

– У этого человека могут быть ответы на кое-какие наши вопросы. Во всяком случае, сейчас у нас нет иных вариантов. А ты, – Элинор выбрала самый строгий из своих взглядов, – ты отдыхаешь.

– А вот этого Maitre не умеет, – заметил Франк с усмешкой.

– Вы все против меня, – проворчал Дамиан. – Исключено, Линор. Ты не пойдешь больше в город одна, без охраны.

– Она пойдет со мной, – усмехнулась Федора Крушенк. – А вам и в самом деле лучше отдохнуть, мистер Гамильтон. Иначе немного от вас будет толку.

Спорить Дамиан не стал, сил не было даже на то, чтобы в который раз попросить избавиться от обращения «мистер». К этому вопросу еще можно было вернуться завтра.

Глава тринадцатая

Незнакомец следовал по пятам. Куда бы Грегори ни бросил взгляд, всюду видел его: высокий, бледный, черные волосы с проседью на висках. Он шел, не отставая, хотя Грегори с Дженет уже некоторое время плутали по городу. Дженет обещала показать ему свои любимые места, Лондон, который в противном случае Грегори не увидел бы. Экипаж, управляемый чернокожим кучером, проезжал незнакомыми извилистыми улицами, и Грегори давно уже перестал узнавать Лондон. Впрочем, он никогда и не был его знатоком, предпочитая следовать знакомой дорогой от дома до клуба и обратно.

Наконец экипаж остановился. Грегори выглянул. Кругом был туман, пурпурная мгла, подсвеченная красноватыми шарами фонарей.

– «Мариграт», – довольно проговорила Дженет.

– Что это?

– Закрытый клуб, любовь моя, – улыбнулась Дженет. – Место, куда так просто не попадешь. Место, где ты можешь исполнить любое свое желание.

Привстав на цыпочки, Дженет коснулась его уха влажными губами:

– Любое.

Фонарь на столбе качнулся, разгоняя тьму и туман, и Грегори вновь увидел своего преследователя. Он отчего-то напоминал Дамиана: стройная гибкая фигура, едва заметно сутулая, опирающаяся на черную трость.

– Это твой поклонник? – спросил Грегори. – Почему он преследует меня?

– Кто? – Дженет, удивленная, огляделась.

Мужчина улыбнулся с издевкой, прикоснулся к полям шляпы и слегка небрежно поклонился. Он никому больше не видим, сокрушенно понял Грегори. Упоминая о преследователе, рискуешь прослыть безумцем даже в разговоре с ведьмой. И преследователь был этим вполне доволен. На губах его цвела жестокая улыбка.

– Не важно, – выдавил Грегори, подавая локоть.

Дженет отослала кучера, пояснив – он прибудет за ними позже, – и повела Грегори за собой. Они прошли несколько шагов по влажной мостовой, поднырнули под вывеской со странной непонятной надписью на неведомом Грегори языке: «An té a luíonn le madaí, eiroidh sé le dearnaid» [12]. Подумалось, что это должно быть заклинание. В двери, к которой они подошли, открылось окошко. Дженет улыбнулась. Их пропустили.

– Если это закрытый клуб, не нужно ли сказать пароль? – шепнул Грегори.

– Меня здесь знают, – ответила Дженет. – Идем.

Коридоры и комнаты, которыми Дженет вела его, были погружены в полумрак. Здесь было немало людей, но они не обращали внимания ни на что вокруг. Это место походило на опиумную курильню.

– Зачем мы здесь? – спросил Грегори. Мысль об опиуме пугала его.

– Ты устал, – объяснила Дженет. – Мы здесь, чтобы отдохнуть.

– Я не собираюсь принимать наркотики!

Дженет вдруг расхохоталась звонко, солнечно. Никто в комнате, через которую они проходили, даже не шелохнулся.

– Об этом и речи нет, любовь моя. Наркотики – это для слабых духом. Мы здесь для другого.

Сжав руку Грегори, Дженет скользнула за тяжелую бархатную штору. Лица его коснулась липкая паутина, Грегори смахнул ее и, открыв глаза, часто заморгал. Комната тонула в мягком золотом сиянии. И первыми в ней он увидел трех полуобнаженных девушек. У одной были золотые волосы, распущенные, струящиеся по плечам, и пышная грудь, стесненная корсетом. Вторая, медно-рыжая, была худенькая, вся в веснушках, закутанная в подобие античной хламиды. Третья была бледная и темноволосая, с тяжелым неприветливым взглядом.

– Я… – Грегори вдруг ощутил смущение. А еще возбуждение от присутствия в комнате трех красивых женщин. – Мы…

– Это духи, Грегори, – шепнула Дженет, у которой его замешательство вызвало новый приступ веселья. – Тени, если хочешь. Они сделают все, что прикажешь, чтобы доставить тебе удовольствие. Но их нельзя касаться первым, иначе они исчезнут.

Дженет устроилась, сбросив туфли, на подушках и привлекла Грегори к себе. Он лег покорно, устроив голову на мягкой ее груди, не сводя глаз с трех прелестных фей. Они смотрели мимо него, и точно звезды танцевали в их глазах. Стоило шевельнуться белокурой, и уже нельзя было отвести взгляд от белой ее кожи, колыхания полной груди. Грегори облизнул пересохшие губы.

– Пусть они споют нам, – шепнула Дженет, ведя по его шее кончиками пальцев.

– Да, – выдавил Грегори.

– Ты свистни – тебя не заставлю я ждать,

Ты свистни – тебя не заставлю я ждать,

Пусть будут браниться отец мой и мать…

Голос рыженькой, чуть хрипловатый, вызвал повторную дрожь. И поцелуи. Поцелуи Дженет были пылки до того, что Грегори терял рассудок. Никогда прежде он не предавался любви на глазах у… людей? Духов? Теней? Или было уже? Все путалось, мешалось, цветными нитями сплеталось в голове в странный ковер, одновременно изысканный и страшный.

– Иди, но как будто идешь не ко мне,

Иди, будто вовсе идешь не ко мне.

Голос этот, медовый и горький одновременно, заставлял содрогаться от острого, прежде небывалого удовольствия. И Грегори, откинувшись на подушки, блаженствовал, наслаждался, как никогда прежде.

– Чтоб кто-то не отнял тебя у меня,

И вправду не отнял тебя у меня!

Грегори вскрикнул на пике, прижимая к себе Дженет. Она