Ревизор: возвращение в СССР 49 - Серж Винтеркей

Но, с другой стороны, как бы они ни косились на него недовольно, всё равно же все понимают, что делать так нужно, что это не прихоть Захарова. Чем лучше у нас всё оформлено, чтобы концов в случае чего найти нельзя было, тем больше у каждого шансов умереть свободным и на воле.

– Да, по этому поводу, кстати, тоже нужно будет поговорить, – кивнул Леонид. – Есть ли у нас в организации слабые звенья, которые могут нас слить?

– Был такой у нас, – признал Мещеряков. – Ганин – жадная очень сволочь, настолько жадная, что здравый смысл напрочь перед жадностью отступал. Пришлось однажды даже послать пару ребят, чтобы с ним поговорили иначе, раз он слов не понимает. Он даже в больничке после этого несколько недель пролежал. Но самое интересное – урок не выучил…

В итоге большую часть денег, что он у нас же воровал, у него пришлось забрать, и сейчас он на очень низкой позиции в нашей организации. Сам понимаешь, наверное, что просто выкинуть его у нас нет возможности.

– А как же еще один вариант, финальный? – вроде бы индифферентно спросил бывший сотрудник ГРУ.

– Ну а ещё один вариант мы не рассматриваем. У нас не такая организация, которая этим может заниматься, – прекрасно понимая, что вопрос проверочный, ответил Мещеряков. – Мы же здесь собрались все для того, чтобы жить лучше и богаче, а не такой грех на душу брать. Так что глупости не делаем и делать их не намереваемся.

Продолжили беседовать дальше. Мещеряков рассказал о том, что в обязанности службы безопасности входит и периодическое сопровождение членов группировки – с целью выяснить, не следит ли кто‑то за ними.

– Толково, – одобрил Леонид. – А это кто придумал?

– Ты будешь смеяться, но тоже Ивлев, – ухмыльнулся Мещеряков. – До этого у нас и в помине таких идей не было. Сама служба безопасности была в три раза меньше. Это теперь, в том числе и с его подачи, у нас гораздо больше функций, чем раньше.

Леонид, услышав это, только головой покачал.

– Так что, у вас, получается, главный мозг, который новые идеи генерирует во всех сферах, это вот этот вот пацан???

– Да ладно, – сказал Мещеряков. – Гайдар в шестнадцать лет полком командовал. Просто одним дано людьми руководить и умные мысли рожать, а другим нет. И с возрастом это, к сожалению, никак не связано.

***

После заседания я внимательно следил за Захаровым. Так‑то, конечно, многие хотели воспользоваться возможностью с ним спокойно поговорить. Мы болтали с Сатчаном о разном, а я краем глаза постоянно Захарова отслеживал – а то мало ли, он, закончив с кем‑то беседовать, возьмёт и домой уедет. Далеко не всегда он долго после окончания формальной части заседания задерживался.

Наконец улучил момент и тут же к нему подошёл, опередив, кстати, Ригалева, который тоже, видимо, с целью один на один пообщаться Захарова сторожил. Но я первый успел.

Люди у нас все серьёзные – набиваться мне в компанию он не стал, прекрасно понимая, что каждый, кто к Захарову подходит, не нуждается точно в дополнительных ушах, чтоб какой‑то свой вопрос с ним обсудить. Так что разочарованно вернулся за стол.

Первый вопрос Захарову я про Гусева задал. Конечно, не называя его фамилию, а просто спросив, а кто же сообщил ему и Межуеву о том, что у меня неприятности на Кубе?

– Гусев, твой комсорг из МГУ, – тут же ответил Захаров. – Мне позвонил и, как я потом выяснил, Межуеву тоже. А я разве не сказал тебе? Ну да, получается, не сказал. Ну ты почаще по три недели отсутствуй, так я и вовсе половину того забуду, что хотел бы тебе сказать.

– Ясно, спасибо за информацию, – поблагодарил я. – Вроде пока снова не планирую никуда на три недели уезжать, уже до лета. И такой ещё вопрос – есть у меня один лейтенант милиции на примете. Ну, вернее, уже старший лейтенант. Из моего родного городка Святославля. Хотел предложить его кандидатуру для того, чтобы к моменту открытия музея в Городне он там уже на какой‑нибудь должности серьёзной милицейской сидел. Ну и, конечно, и на нашей зарплате тоже – чтобы присматривал за тем, чтоб там никаких подозрительных людей возле нашего музея не вертелось.

Нам не нужны ни бандиты, которые решат позариться на какой‑нибудь экспонат коллекции, ни сотрудники ОБХСС, которым мало ли что в голову придёт по поводу нашего музея…

– Насколько ты уверен, что он годится для наших дел? – тут же заинтересованно спросил Захаров.

Видимо, сотрудники милиции, да ещё молодые, были в определённом дефиците. Одно дело – старые, разочарованные в жизни матёрые зубры наподобие Мещерякова, которые готовы совсем иначе на наши дела смотреть, чем на заре карьеры. А другое дело – молодые кадры, во многом ещё часто идеалистически настроенные.

Ясно, что есть риск, что такой начнёт о нас нехорошо думать и однажды возьмёт просто всех и сдаст, считая, что делает доброе дело для родины. А то, что в результате прекращения работы нашей группировки резко сократится выпуск дефицитных товаров народного потребления… О таких вещах, не будучи экономистом, ты вообще подумать не сможешь. Ясно, что Захарову нужны серьезные доводы, чтобы поверить в то, что Иван нам может пригодиться. Ну что же, расскажу кое-что про наши совместные приключения…

– Когда я с ним познакомился, он ещё, конечно, был весь в иллюзиях. Даже клад, который я нашёл, взял и почти целиком сдал государству, – начал рассказывать я.

– Ты нашёл клад, Паша? – удивлённо спросил меня Захаров.

Ну да, мы с ним как бы не так много общаемся, чтобы я такие вещи ему о себе раньше сообщал…

Рассказал буквально в нескольких предложениях всю нашу эпопею с завбазой Цушко и то, какую сумму Иван сдал государству. Захаров только присвистнул.

– Зато потом, когда начальство, я так понимаю, все лавры от этого себе присвоило, а его даже не повысили, Иван стал совсем другим человеком, – улыбнулся я и тут же рассказал о том, как мы его использовали с Шанцевым для того, чтобы найти заначку Вагановича и вернуть городу. И особо подчеркнул, что и от своей доли этой заначки Иван не отказался. То есть сохранить руки чистыми он уже не пытается.

– Ну что же, – сказал Захаров, – думаю, такой