Наследник пепла. Книга IV - Дмитрий Валерьевич Дубов

Я закрыл дверь и обернулся. А отец проговорил:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Глава 11

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Вопрос отца рано или поздно должен был прозвучать, и я к нему даже готовился. Потому абсолютно спокойно не повёлся на провокацию.

— Хочу, отец. Боги свидетели, очень хочу. Необходимость поговорить назрела давно, но возможности нет. Вы с Димкой каждый месяц проходите проверку на артефакте правды, как военная аристократия. Если вас хоть где-то зацепит не тем вопросом, то мы всей семьёй не просто на Стене в качестве каторжников останемся, а на эшафот пойдём.

— Креслав не зря беспокоится? Ты спутался с иностранцами? — Борис фон Аден нахмурился. — Так и знал, что не стоило тебя отпускать учиться в столицу.

— И ты туда же, — только покачал я головой. — Я — не предатель, на мне клятва, как и на вас с братом.

— Тогда что? Это как-то связано с ритуалом в исконных землях тохаров?

— В том числе, — не стал кривить я душой. — Я там узнал столько всего, что у меня мир перевернулся.

— Я заметил. Ты стал гораздо взрослее, и я сейчас не про мускулатуру или силу магии. Я про другое.

— Причин много, отец. И я очень хотел бы обсудить с тобой всё… Но это будет возможно, только если у тебя будет ментальная защита. А с этим пока туго. Не будь у вас проверок, можно было бы обойтись амулетом как у матери. Но перед проверкой с вас снимают все амулеты.

— Откуда ты знаешь такие подробности? Нам запрещено поднимать подобные темы.

Кажется, сейчас отец по-настоящему напрягся. Не испугался, но ощутил холодок тревоги у себя на затылке.

— Помнишь, что я вам рассказал после ритуала с источником? Весь тот бред, который я на вас вывалил в гостиной?

Отец заторможено кивнул.

— Мне тогда привиделось, что я прожил другу жизнь на Стене… под клятвой, как и вы, только не в качестве военного, а в качестве каторжника, потеряв всю семью, и напоследок зажарив несколько легионов демонов. В памяти все перемешалось, но многие знания и умения из того сна у меня остались и пригодились в Коктау. Я не знаю как к этому относиться, но знаю, что сделаю всё, чтобы моя семья выжила.

— Жить в собственном доме и не знать, что происходит под его крышей, сродни изощренному проклятью… — выругался отец. — Креслав знает больше, чем я?

— Нет, — успокоил я отца, — он вводит меня в курс межклановой политики, чтобы я не вляпался по незнанию в столице во что-нибудь. За это ему огромная благодарность. Но большинство секретов лежит в области наших родовых тайн, и деда в них посвящать не стоит.

Кажется, отец немного примирился с положением вещей, и я поспешил перевести его мысли немного в иное русло.

— А почему мы не знали, что Аркви наш двоюродный прадед или прапрадед?

Отец впечатлялся.

— Кхм… Я знал, что он приходится нам дальней роднёй. Об этом упоминал отец, но что настолько близкой…

— Он единокровный брат Арена Адени…

— А вот этот вариант фамилии лучше не произносить! — оборвал меня отец, чем несказанно меня порадовал. Хотя бы об этой части истории рода он был в курсе.

— Но почему при семье он был конюхом?

Я действительно не понимал, почему за безусловную преданность Аркви его не приблизили к семье. Если бы мы знали, мы бы относились к нему с большим почтением, как он того и заслуживал.

— Тому есть несколько причин. Первая — он сам так решил. Потеря сюзерена по нему больно ударила, хоть он и не показывал того. Он замкнулся в себе и общался с людьми по минимуму, находя отраду в сбережении породы тохарских скакунов. Вторая — никто не обращает внимания на слуг. Поколения менялись, но ни у кого не возникло вопросов, что конюхом у Аденов служит старик. Из очищенных огнём он остался один. Представь, как бы сильно он выделялся сроком своей жизни, будь он одним из нас по статусу? А так старый верный слуга семьи.

Резоны отца я принимал, но всё же мне было обидно за деда, потерявшего семью дважды: один раз принудительно в лице брата и второй — добровольно в лице его семьи.

— На проверке менталиста ты говорил о друге… он сможет поставить нам защиту?

Что мне всегда нравилось в отце, это отсутствие рефлексии. Принимая исходные данные, он учитывал все варианты и прорабатывал вероятные пути решения проблемы.

— Надеюсь, но это будет не скоро. В том сне он смог достичь подобных высот лишь значительно позже, лет через десять, если мне не изменяет память.

Отец принял информацию как данность и не стал заострять на ней внимание.

— И да… ты видел, каким приёмом я сбил ментальный напор?

Тот кивнул.

— Запомни и при малейшем подозрении на влияние используй огонь.

— Есть основания думать, что мы подвергаемся влиянию?

— Есть. На мать напал менталист, я сам испытал на себе его мощь… что самое неприятное, его напор моя защита пропустила, хоть и смогла частично снизить мощность.

Говорить об амулете с кровью демонов не стал, мысленно дав себе зарок сделать для семьи похожие с кровью демоницы из портала.

— Спасибо за предупреждение, — серьёзно кивнул отец и тяжело вздохнул. — Когда всё успело так измениться? Раньше были они по одну сторону Стеной, мы — по другую. А сейчас… ещё и магия… — Махнув рукой, отец вышел из-за стола. — Пойдём, нас уже наверно все заждались за столом.

* * *

На ужин сегодня была томлёная телятина с картофелем, имбирный эль и свежевыпеченный хлеб. Несколько видов салатов, в том числе и мой любимый — тёртая репа с редисом. А также лёгкие закуски. Я уже забыл, насколько вкусно можно есть дома.

Да, в академии еда была неплохой, но и всего лишь. Не было в ней той душевности, что есть в блюдах, сделанных специально для тебя. Я и не заметил, как соскучился по домашней пище, приготовленной с любовью.

После еды мы разговорились. Это не было похоже на семейный совет — скорее, на беседу близких людей. Могу сказать, что мне очень не хватало этого раньше. В своих стараниях сохранить семью, я,