Чужак. Особый магистрат - Константин Викторович Кузнецов

— Никакой уловки. Это нерукотворная вещь. В нем скрыта частичка Божественной истины. Странно, что ты собирался украсть вещь, о которой ничего не знаешь.

— Я человек. Такой же, как и ты: из крови и плоти.

Лезвие медленно опустилось. Немного помедлив, Морганте убрал оружие в сумму, но на дорогу что упиралась в перекресток, вступать не стал.

— Ты ведь ждешь от меня соразмерного откровения? — уточнил он.

— Откровения мне не к чему, а вот чутка правды не помешало бы.

Морганте кивнул. И по моему примеру присел на густую траву у дороги.

— Готов отвечать. Задавай свои вопросы, чужак.

— Так просто? — удивился я.

— Ты это заслужил. Считай это моя плата за убийство болотного демона.

— Мне кажется, ты заблуждаешься. Та тварь, вернее существо, жившее на болоте — это кто угодно, но только не демон.

Морганте нахмурился, однако не стал меня перебивать.

— Когда я лишил существо жизни, болото, словно ожило. Из него полезли какие-то жуткие твари, как жуки из-под гнилой коряги. Без лиц, с клыками, щупальцами — они направились прямиком к городу. Но они не собирались нападать на него, а просто возвращались домой. Думаю, ты понимаешь, что я хочу сказать. Болотная тварь удерживала их в своем плену. А после её смерти, темница открылась. Это как избавиться от стража и выпустить на волю душегубов, что томятся в мрачных застенках темницы.

Взгляд карлика сделался еще более мрачным.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно.

Морганте задумчиво опустил голову, помолчал. И я решил высказать еще одно предположение, которое вполне могло оказаться правдой:

— Мы ведь не просто так пришли в этот город? Скажи, кто приказал тебе это сделать? Кто обязал тебя заставить меня пройти испытание?

— Пьетро да Верона, — с большой неохотой, но все-таки ответил карлик.

Признаюсь, я был готов услышать это имя. С нашей первой встречи, инквизитор произвел впечатление отнюдь не дурака, который слепо исполняет волю церкви. Да Катерина дала мне свободу. Но я больше, чем уверен: сделала она это не по собственному желанию, а по научению серого кардинала.

— Мне было передано послание, — продолжил рассказ Моргнате, — в котором сообщалось, что в нашу обитель прибудет чужак. Ты придешь открыто, не скрывая себя. И твоим первым испытанием должна стать наша темница. Удастся выбраться — замечательно. Нет, стало быть, ты не тот, кто нужен главному инквизитору. Второе испытание — это святая реликвия. Верона был уверен, что тебя покарает Божий огонь! Но этого не произошло.

— И тогда испытания продолжились?

Морганте замолчал и покачал головой.

— Нет. Второе послание я получил от инквизитора, когда мы покинули обитель и держали свой путь в направлении Вольтерры. Послание принес ворон. И там говорилось про ведьмино пристанище.

— Какое еще ведьмино пристанище?

— Черный град. Так его называют местные.

— А что на счет кинжала? Чем он так ценен? — прервав монаха, спросил я.

Морганте вздохнул, и, положив ладони на суму, чтобы сквозь ткань ощутить остроту клинка:

— Это не рукотворная вещь была найдена представителями иезуитов в те времена, когда еще не существовало святой инквизиции, а колдовство считалось провинностью, за которую несли ответственность по мерам мирским, но не Божьим.

— Мирское наказание за колдовство? — переспросил я.

Карлик кивнул:

— Ещё в древних законах царя Хаммурапи предусматривалась такая ответственность. Если человек бросил на другого человека обвинение в колдовстве, но не смог этого доказать, возникали определенные последствия. Обвиняемый в колдовстве должен был пойти к Божеству Реки и в ту Реку погрузиться. Если река схватит его, обвинитель сможет забрать ведьмин дом и все её имущество. Но если река очистит этого человека, и он останется невредим, тогда обвинитель будет казнен, а тот, кто погружался в реку, сможет забрать дом и возглавить семью обвинителя. А человек, признанный виновным в колдовстве, будет также предан смертной казни.

— Стало быть, я прошел главную проверку?

Морганте не ответил. Только вздохнул и покачал головой:

— Возможно, мы ошибались на счет тебя. Но меня не перестают преследовать мысли, что ты не принадлежишь нашему миру.

— Кто же я по-твоему?

Вместо ответа карлик извлек из сумы освещенные вериги, что я еще недавно носил в качестве смирительной рубашки и кинул на землю, прямо в центр тракта. Пыль медленно осела на землю, и я заметил, как металл стал подрагивать. А еще через пару секунд зашипел, и словно над сковородкой пошел густой пар. Нахмурившись, я подошел ближе, присел. Прикоснулся к цепям. Холодные. Интересный фокус.

— Хочешь знать, в чем причина? — спросил карлик.

— Откровения продолжаются?

— Не вижу смысла скрывать очевидный факт. Земля, на которой ты стоишь — проклята. Как, впрочем, и все живое вокруг. Удивлен, что ты этого не заметил. Именно поэтому я не переступаю дорожную кромку. А ты, не имея на шее оберега –умудряешься ходить там, где не должен находиться смертный люд. И еще, чтобы ты знал: проверкой был не болотный демон, а сам город. Колобри[1] — так он назывался, когда имел имя. Само слово на древнем наречии означает змея. Не правда ли символично. Змей искуситель, что своими действиями побудил изгнать людей из Рая, и просто змей, что отравил жизни сотни жителей этой некогда прекрасной местности. Уже позже город навсегда утратил свое название превратившись в «город на холме». Многие до сих пор верят, что если произнести название Колобри вслух, то можно накликать беду. Представляешь? А ведь когда-то тут жила добрая тысяча селян и торговцем, а возможно и гораздо больше.

— И что же с ними случилось?

— Во всем виноват здешний мэр Джованни Трелони. А было это добрую сотню лет назад. Правда вряд ли кто припомнит точную дату. Когда сарацины осадили город — местный правитель, который в народе носил прозвище «Синезубый» приказал переговорщикам определить выкуп за то, что захватчики не станут входить в город. Думаю, что сарацин поразила наглость местного правителя, и они потребовали в качестве откупа — всех детей до десяти лет, что находились за стенами Коробри. Если мэр передаст в рабство отпрысков — они отступят и пойдут дальше, оставив жителей города в покое. Джованни был настолько взбешен объявленной наградой, что отдал невероятно жестокий и циничный приказ. Стража собрала детей, выставила их на стены, и чтобы выкуп не достался врагу, сбросил юные чада вниз. Сарацины были озадачены таким поступкам,