Чужак. Особый магистрат - Константин Викторович Кузнецов

резко разбежались по щелям. Дверь камеры скрипнула, впуская внутрь сквозняк. Резкий хлопок — и камера ожила. В темном углу кто-то дернулся и устало потянулся, словно его потревожили во время сна.

Человеческие очертания. Мужчина. Обросший, с бородой, слегка привстал, огляделся.

— Он призвал нас! — раздался вкрадчивый голос.

— Верона?

Узник явно был удивлен.

— Он преломил печать договора.

Привстав, мужчина прошелся по камере. Приблизился к одной из стен — мокрый камень был усеян множеством нацарапанных чем-то острым палочек. Сколько их: сто, тысяча, а может быть гораздо больше?

— Ты дождался освобождения, — произнес визитер.

— Неуверен, — произнес узник. — Впрочем, сменить одну тюрьму на другую не самый плохой вариант.

Подойдя к двери, он сложил руки лодочкой и осторожно дунул, заставив родится маленькому огоньку. Свет медленно поднялся вверх, осветив камеру. Среди гнилого сена и деревянных щепок лежали сотни черепов и крупных костей. Человеческие осанки имели множественные повреждения — трещины, дыры.

— Что ты делаешь? — настороженно спросил визитер.

— Даже Чистилищу необходим луч надежды, — произнес узник.

Они медленно поднимались по винтовой лестнице на встречу своей свободе. Остановившись возле больших кованных дверей, узник замер. В отличие от инквизитора, у него увы не было выбора. После того, как он совершит предначертанное древними текстами, ему придется вернуться в царство его брата.

Верона сидел за столом в ожидании следующего хода. Его власть висела на волоске, и он готов был пойти на что угодно, лишь бы сохранить её за собой.

Узник появился в кабинете великого инквизитора — исхудавшее тело в дранных обносках, обросшее лицо и тяжелые кандалы на руках. Верона бросил на призрака полный пренебрежения и ненависти взгляд. Сколько хлопот ему доставил этот еретик.

— Доброго утра и хорошего дня, — произнес узник.

— Сейчас не самое лучшее время для любезностей, — недовольно фыркнул инквизитор.

Якобо, что стоял по правую руку от узника, выпятил пеньки гнилых зубов, изображая радость.

— Пошел вон! — недовольно рявкнул Верона.

— Я хочу присутствовать во время преломления печати.

— Это не твоего ума дело!

Узник посмотрел на своего собрата. Коротко кивнул, вынудив Якобо удалиться.

Верона встал из-за стола. В руках его были старые четки с истертыми камнями и крестом. Подошел к призраку замеченного им узника и слегка прищурив взгляд, спросил:

— Как твое имя?

— Оно не нужно было тебе при моей жизни, так зачем понадобилось после смерти? — поинтересовался призрак.

— Ответь.

— Люциус — я мастер, который делает фонари. Думаю, этого достаточно!

На лице инквизитора возникли глубокие морщины. Он неспешно покинул свое место, обошел массивный стол и приблизился к призраку. На теле узника зияли свежие раны, на груди и смертельный порез на шее.

— Любуешься творением рук твоих?

— Что ты такое? — прошепил Верона.

Узник покачала головой. С момент собственной смерти он ничуть не изменился — упрямый и непреступный, словно скала.

Обернувшись, Верона бросил взгляд на печать, что лежала посредине стола. Договор, что он заключил с демоном, был до невозможности прост. Если возникнет необходимость — инквизитор имеет право обратиться за помощью, но в обмен он отдаст демону душу узника, что не сознался в содеянном и принял смерть гордо, без лишних стенаний. Обмен казался весьма выгодным. Но разве не обманчиво отражение в кривом зеркале?

Верона чувствовал подвох, но это лишь интуиция, а инквизитору были необходимы неоспоримые доказательства.

— Ты знаешь, что твою душу выкупило рогатое существо, что явилось в святое место и осмелилось сыграть со мной в партию шахмат?

— Могу предположить, что твой соперник взял верх.

— Мы условились о ничьей.

— Удивительно.

— Возможно, тебе известно имя моего соперника?

— Если назовешь его Баалом, не ошибешься, — ответил узник.

Услышав запретное имя, Верона вздрогнул. Он привык иметь дело с адовым отродьем, но встречаться с генералом самого Легиона ему не доводилось.

— Изволишь шутить? — не поверил узнику инквизитор.

— Призраки лишены эмоций. Я сказал правду, как и на нашем последнем допросе.

Верона кивнул:

— Значит, Баал. Что ж, мне плевать кто выкупит тебя из Посмертия, если твои действия послужат на благо церкви.

— Уверен? — уточнил узник.

— Да, фонарщик.

На лице призрака возникла едва уловимая улыбка. Он словно был рад, что его не назвали именем. Крепкий орешек, который так и не поддался великому инквизитору. Впрочем, истинная природа вещей была неуловима даже великим человеческим умам. Именно в этом и заключался великий принцип Парадокса.

Вернувшись к столу, Верона взял в руки печать. Длинная вязь запрещенного церковью языка, и дьявольские метки внешне напоминающие острые ромбы. Задумчиво покрутил её в руке. И вновь обратился к узнику:

— Кем бы ты не был, дьявол тебя побери! — руку дам на отсечение, ты не хочешь возвращаться в то место, откуда попал к нам на землю.

Фонарщик помедлил, но ответил утвердительным кивком.

— Как на счет новой партии? — поинтересовался Верона.

— Соперник все тот же, — догадался призрак.

— Верно.

— А награда?

Верона сощурился — медленным шагом подошел к витражному окну, на котором застыл мужчина на кресте, и восходящее из-за гор солнце. Старая как мир история — смерть, дающая новую надежду. Бесконечный жизненный цикл.

— Ты сможешь увидеть рассвет, — приглушенным голосом произнес инквизитор.

Узник дернул головой: видимо решил, что ослышался, подошел к витражному окну, возле которого застыл великий инквизитор и дал свое согласие.

Послышался треск ломающейся печати.

Глава 19

Глава 19. Карнавал

У подножия гора располагалось множество деревень — люди тянулись к большим городам, но не всем удавалось найти место за высокими стенами. Вольтерра терпеть не мог изменений. Словно старомодный ворчун, он морщил длинные башни и хмурил зубчатые стены недоверчиво поглядывая на длинные обозы с непрошенными гостями. Восточные ворота открывались нехотя, с протяжным скрипом, а стража недоверчиво бурчала, проверяя подорожную у добродушных незнакомцев, кто вез в город душистые товары.

А вот торговля не смотря на нерадушный прием шла хорошо. Именно по этой причине вокруг Вольтерры, словно грибы росли небольшие поселения и лагеря. Сюда приходили не только торговцы, но забредал и случайный народ в поисках случайного заработка.

Катерина остановилась возле покосившегося забора и попыталась разглядеть утопающий в высокой траве дом под соломенной крышей.

— Ищешь там жизнь? — уточнил дух леса.

Двушка пожала плечами:

— Никогда не видела такого запустения. Ты