Лилит - Никки Мармери

Серах постоянно огладывалась, чтобы в последний раз увидеть место, где родилась. Фамна крепко держала в руках свою бесценную арфу. Куш, старший из мальчиков, передал матери, севшей на осла, сонного Ханаана.

Я схватила идола, стоявшего над очагом, подбежала к Серах и бережно вручила фигурку ей.

– Не забывай о Богине-Матери, которая выбрала тебя, чтобы наделить мудростью. – Еще я отдала ей барабан, в который мы били в роще. – Возьми его и танцуй. Это биение сердца Царицы Небесной, и оно всегда с тобой.

Нахалафа вернула нам ключ от амбара.

Прежде чем уйти, Хам взял меня за руку.

– Уводи его, – указал он на спавшего у меня за спиной Асмодея. – Здесь он в опасности.

Жаль, что я не собрала вещи в тот же момент.

* * *

Когда семейство Хама не вышло к утреннему жертвоприношению, Сим принялся колотить по их двери. Она распахнулась, явив нам грязный очаг и пустые комнаты. Не осталось ни единой тарелки, ни единой ложки. Только драгоценная коллекция шишек, собранная Ханааном, была свалена в углу.

– Они ушли, – сказала я. – Решили не оставаться.

– Ты знала?! – взревел Иафет.

– Узнала только утром, на рассвете. Видела, как они уходили.

Норея набросилась на мужа, колотя кулаками его чахлую грудь.

– Да чтоб твой бесценный Бог проклял тебя! Ты проклял сына Хама! Собственного внука! Неужели ты думал, что они останутся здесь и будут ждать, пока ты придумаешь еще какую-нибудь каверзу?!

Сим оттащил мать в сторону.

Ной откашлялся.

– Хам был извращенцем, нечестивцем. В нем недоставало мужской силы. И не гневись на меня, женщина. Разве я не проявил милосердие, прокляв младшего сына – грешника, а не наследника? – Он неловко переминался с ноги на ногу, словно земля жгла ему пятки.

Норея рухнулась на землю, и юбки распластались вокруг нее, напоминая черный пруд.

– И с кем мне теперь жить?! Остались одни пьяницы и дураки! Вы все еще не понимаете? Мы потеряли сразу трех! Трех девочек! Как мы теперь сможем расти?

До всех мужчин ее слова дошли одновременно. Надо признать, сколь бы ни безразлично мне было будущее деревни, до сих пор мне такое в голову не приходило. Васемафа все поняла в тот же момент и съежилась, увидев, что все взгляды обращены на нее.

– Только она одна и осталась! – воскликнул Иафет.

Одна четырнадцатилетняя девочка. Двенадцать сыновей Сима и Иафета. И ни один из них – ни ее братья, ни пасынки ее сестры – не может жениться на ней. Конечно, была еще Ана, но она еще едва научилась ходить.

Я даже не попыталась сдержать смех.

– Какой ужас! О, Иафет, какая жалость, что ты женился на Элишеве, ведь теперь род твой пресечется, потому что ваши сыновья не могут жениться на сестре своей мачехи.

Разумеется, запрет касался только теток. На дядьев он не распространялся, как, на свою беду, выяснила Элишева.

– Это ты виновата, Лилит! – фыркнул Иафет. – Наверняка сама подбила Хама на извращение и вынудила его семью уйти. Богу ведомо, как ты отравила умы здешних женщин, обучая их волшбе и черной магии в лесу. Нет такой подлости, на которую ты не пошла бы! Ты спишь с животными: делишь ложе с леопардом. Ты соблазняешь наших сыновей: я видел, как ты увела мальчиков Сима в свое жилище в то утро, когда Хам согрешил!

– Я их накормила, болван!

– Наверняка напоила их отравленным молоком своих грудей!

Мальчишки смущенно опустили головы. Речи Иафета, грязь его обвинений встревожили меня. Я уже слышала подобные слова в свой адрес – когда-то давным-давно.

– А расскажи-ка, расскажи-ка нам всем, почему из всех женщин именно ты не постарела? – Он направился ко мне, угрожающе сжав кулаки. – Остальные увяли. – Он бестактно указала на Самбет, на пещеру, где покоилась Арадка, на долину, куда сбежала Нахалафа. – Их волосы поседели, сами они растолстели и подурнели. А ты нет! Такая же свежая, как в тот день, когда вошла в нашу жизнь, словно гадюка, пригретая на груди. Почему так произошло? Что ты за демон?

Самбет широко раскрыла глаза от удивления. Норея, зажмурившись, качала на руках Ану.

Иафет обернулся к своим родичам:

– А вы знали, что она приходит ко мне по ночам?!

– Не прихожу! Меня и под угрозой смерти не заставишь возлечь с тобой!

– Она приходит, когда я сплю. С распущенными волосами, блудливая, распутная. Лилит наложила чары, из-за которых мое достоинство не может обрести силу при виде лика моей жены. Но оно обретает силу, когда приближается она. Эта демоница крадет мое семя, и оно проливается впустую на простыни!

Услышав такое, я рассмеялась. Глупо с моей стороны. Элишева, казалось, была готова провалиться сквозь землю от стыда. Сим отвернулся.

– Иафет! – укорила сына Норея. – Это непристойно!

Но его было уже не остановить.

– Она еще может рожать, но держится наособицу, презирает нас! Лилит – вот причина наших распрей и бед. Она – яд в нашем источнике!

– Мы с сыном уходим, – заявила я. – Я больше не стану кормить твоих детей. Не стану являться тебе во снах, давать силу твоему достоинству и красть твое драгоценное семя. Мы только возьмем свою долю зерна и уйдем.

– Нет! – Лицо Иафета перекосилось от ярости, он схватил меня за руку. – Зерно наше! Ты его не получишь! И не уйдешь! Ты жила с нами все эти годы, когда мы не желали тебя видеть. Теперь, когда ты нам нужна, ты не можешь уйти!

Теперь, когда я им нужна?

У меня было вдоволь времени обдумать мрачный смысл этих слов, потому что Иафет сорвал ключ от амбара с моего пояса и запер меня внутри, за единственной дверью в деревне, которая закрывалась на замок. Я сидела среди припасов, которые собирала с таким тщанием и усердием, и в ярости пинала твердые стены, которые сама же построила из камней, принесенных по одному с горы.

Я проклинала тот день, когда присоединилась к этой убогой семейке, проклинала труды, заботы, радости и печали, которые делила с ними. Я забыла о своей цели!

Как я могла столько прожить в этом логове тиранов и дураков?

Исход

В амбаре было темно хоть глаз выколи. За стенами своего узилища я слышала крики совы, вой волка на горе. Хорошо еще, что высокий пол не позволял крысам добраться до моих ног, но внутри было холодно и душно, и мне становилось все страшнее.

Первая мысль была об Асмодее. Что они с ним