Партизаны - Алексей Дягилев

Однако немцы внесли свои коррективы в наш план, вызвав подкрепление из деревни, которое и пробиралось сейчас по дну лога, надеясь зайти в тыл экипажу самолёта. Об этом сообщил мне Берген, когда я вернулся на свой КНП. Он как раз забрался на ёлку и «сидел в гнезде», наблюдал. Вот и заметил, как цепочка людей продвигалась по склону оврага.

Снова пришлось менять позиции. На месте оставляю только расчёт правого пулемёта и Бергена. Все остальные смещаются влево, туда, где овраг проходит по лесу, а не в пятидесяти шагах от опушки. Закидаем противника гранатами, а потом добьём из карабинов. Так оно надёжней будет. Сигнал к атаке — выстрел Бергена. Так что ждём в засаде, когда неполный взвод фрицев поравняется с нами. Нас пятеро, Фому я отправил за гранатами, а также встретить артиллеристов и проводить на позицию, пока без пушки, чтобы не нашуметь. Должны уже подойти. Немцам до нас около километра, а нашим двести метров. Вот только упряжку необходимо запрячь, или катить орудие на руках, причём по глубокому снегу, да ещё по лесу, что не так быстро, потому ждём. С этим гужевым транспортом надо что-то решать, лошадь не машина, вжик и завёл, её запрягать надо, а это время. Хотя сейчас зима, и любую технику не скоро и заведёшь, да сразу и не поедешь, двигатель прогревать надо. А ещё технику надо заправлять, обслуживать и ремонтировать. Так что обойдёмся пока тем, что есть, не до жиру.

Подошедших артиллеристов я распределил вдоль обрыва и успел ещё послать Фому с донесением к комиссару, чтобы не растерялись, когда прозвучал выстрел Бергена, и началось.

— Гранатой огонь! — Отгибаю я усики и, выдернув чеку, кидаю лимонку в овраг, следом за ней вторую, а потом уже РГДшку. Высовываться за край обрыва и наблюдать за результатом пока не рискую. Взрывы ещё раздаются, и осколки свистят в воздухе.

— По пехоте огонь! — привстав на колено, командую я и выпускаю в копошащиеся внизу фигуры одну обойму. Перезаряжаю карабин и беру на прицел фигуры, отделившиеся от общей кучи. Вставляю новую обойму и провожу контроль. Пленные мне не нужны, только мёртвые.

— Малыш, — нахожу я командира расчёта. — Забирай своих и дуйте за орудием, теперь мы тут и сами справимся.

— Понял, командир.

— Прекратить огонь! — Когда снежная взвесь и дым от разрывов немного рассеялись, командую я. — Петруха, присмотри тут за этим кладбищем. Гляди, чтобы оживших мертвецов не было.

— А ежели оживёт кто, что делать?

— Добей. Гранаты и винтарь тебе в помощь. Остальные за мной. — Возвращаемся на прежние позиции и вступаем в перестрелку с немцами на той стороне. Особого урона на таком расстоянии не нанесём, но хоть внимание на себя отвлечём. Хотя два пулемёта и снайпер тоже не подарок.

Выставляю прицел карабина на шестьсот метров и отстреливаю обойму по одному из пулемётов. Меняю позицию, перезаряжаю оружие и, осмотрев поле боя в бинокль, даю команду.

— Прекратить огонь! — Все попрятались, не желая лишний раз подставляться под шальную пулю. Немцы прекратили стрелять, не желая получить её от Бергена, а мои занялись снаряжением магазинов.

Со стороны деревни также не наблюдалось никакого движения, видимо противник спешно готовился к обороне, предположив, что это Красная армия наступает. Пожалуй, не будем их в этом разочаровывать, пускай боятся и не лезут. Услышав сзади какой-то шум, оборачиваюсь и вижу упряжку с орудием, пробирающуюся между деревьев. А вот и наш основной аргумент в сложившейся ситуации. В двадцати метрах от опушки орудие отцепили, и достав несколько укупорок со снарядами из ящика, отвели передок в укрытие. Прокатив пушку вперёд ещё на десяток метров, разгребаем снег и, опустив нижний щиток, упираем сошники в землю. Прикинув сектор обстрела между двумя деревьями, готовлюсь открыть огонь. Как только установили орудие, отсылаю сапёров в лагерь, а то народу у комиссара совсем не осталось, не успеют собраться, одних лошадей надо целый табун запрячь.

Вот только первыми начали немцы, вновь обстреляв самолёт и нашу опушку леса. Но теперь им не повезло. Один пулемёт я накрыл тремя осколочными снарядами и добавил ещё пяток по опушке. Пашкины разведчики тоже не поскупились, обстреляв фрицев уже с трёхсот метров из самозарядок и двух пулемётов, ну и лётчики добавили жару из своей спарки. Выпускаю ещё пару снарядов по перелеску, где находится противник, и меняю позицию. Не понравилась мне эта чехарда, устроенная фрицами, дюже не понравилась.

— Передки на батарею. — Цепляем орудие и везём его на сотню метров левее. Хорошо получив по зубам, в атаку гансы вряд ли уже пойдут, а вот поднасрать напоследок смогут. Вот и отплатим им той же монетой, устроив артподготовку по деревне.

Вот оно, началось. Свист мины раздался позади нас. Очень противный и леденящий душу, особенно если знаешь, что это стреляешь не ты. Одна восьмидесятимиллиметровая мина рванула за логом, следом за ней вторая, и после пристрелки началось. Опушку, где были разведчики, заволокло дымом от разрывов. Будем надеяться, что они там были, а не находятся сейчас.

— Отряд готов к движению, товарищ командир. — Подошёл ко мне сбоку и доложил комиссар.

— Ну так снимайте часовых и выступайте. А мы тут немного пошумим и присоединимся. — На ходу отвечаю я.

— А куда отходить будем? В какую сторону?

— Туда же, куда собирались. На запад, лесом к реке и дальше.

— Понял. Только там могут быть немцы.

— А они везде могут быть, мы в тылу у противника, Леонид Матвеевич. Так что выполняйте приказ.

— Есть. — Берёт под козырёк бывший лесник и уходит.

Выбрав позицию, отцепляем орудие. На этот раз стрелять будем по деревне. Сымитируем артподготовку, пускай ждут атаку. И хотя расстояние больше полутора километров, но мне не в белку, а в дом попасть нужно. И желательно в тот, где засели корректировщики. А тут солнце мне в помощь. Деревня на севере, шарик в зените (обед), а так как на дворе зима, то и солнце невысоко. И пока штатный наводчик (дядя Фёдор) проверяет установку орудия, обшариваю «вооружённым» глазом крыши и чердаки домов на окраине. Есть контакт. В одном месте бликанули линзы бинокля.

— Посторонись-ка, отец Фёдор. — Приникаю я к прицелу, наводя орудие в