Фермер людей - Эдуард Сероусов

– Почему вы предали корпорацию?

Уэстлейк замер, его глаза начали беспокойно двигаться, как будто он искал что-то в своей разрушенной памяти.

– Я… я увидел, – наконец произнес он. – Я увидел, что они… люди. Не продукт. Люди.

– Кто – люди? – настаивала Рид.

– Единицы, – прошептал Уэстлейк. – Все они. В их глазах… человечность.

Рид обменялась взглядом с Корпусом. Этот эксперимент проводился по его инициативе, и результаты, кажется, подтверждали его теорию.

– Как вы это поняли? – продолжила она.

– Единица А-47, – ответил Уэстлейк, его голос дрожал. – Молодая женщина. Я заметил… её глаза. Она смотрела как человек. Думала как человек. Потом были другие. Я начал видеть… закономерность.

– И что вы сделали?

– Помог им, – губы Уэстлейка дрогнули в слабой улыбке. – Открыл отсеки. Показал путь к свободе. Двенадцать. Я спас двенадцать.

Рид сделала заметку в своем планшете.

– Увеличьте стимуляцию до двадцати процентов, – приказала она. – Я хочу более конкретную информацию.

Медики выполнили команду, и на этот раз реакция Уэстлейка была сильнее – он выгнулся в кресле, из его глаз потекли слезы. Когда он снова расслабился, его взгляд стал еще более ясным, почти таким, каким был до переклассификации.

– Мистер Уэстлейк, – продолжила Рид. – Вы контактировали с "Человеческим Фактором"?

– Да, – ответил он, теперь его голос звучал почти нормально. – Через анонимный форум. Код доступа мне дала единица А-47. Они помогли организовать побег. Предоставили безопасные маршруты. Новые документы.

– И как вас поймали?

– Я не был достаточно осторожен, – горечь в его голосе была почти осязаемой. – Слишком доверился человеку, который оказался информатором корпорации. Я должен был проверить… должен был знать…

Он замолчал, его взгляд затуманился.

– Продолжайте, мистер Уэстлейк, – настаивала Рид. – Что случилось после вашего ареста?

– Допросы. Много допросов, – Уэстлейк сглотнул. – Они хотели знать всё о "Человеческом Факторе". О контактах. О маршрутах. Я не сказал им. Не сказал.

Его лицо исказилось, как будто от физической боли.

– Потом была переклассификация. Я помню… белая комната. Ремни. Врачи в масках. Боль… такая боль…

Слезы текли по его щекам. Корпус сделал шаг вперед, явно заинтересованный этой частью.

– Что вы помните после переклассификации? – спросил он.

Уэстлейк моргнул, глядя на Корпуса, как будто только сейчас заметил его присутствие.

– Тьма, – прошептал он. – Глубокая тьма. Как будто я был заперт в подвале своего сознания. Мог видеть, слышать, но не мог… быть собой. Не мог думать полноценно. Не мог чувствовать. Как будто смотрел на мир через мутное стекло.

– Вы осознавали, что происходит вокруг вас? – уточнила Рид.

– Частично, – ответил Уэстлейк. – Фрагменты. Вспышки осознания. Помню работу на подсобном хозяйстве. Помню медицинские осмотры. Но всё как в тумане. И я не мог… сопротивляться. Не мог сказать "нет". Как будто воля исчезла.

Рид и Корпус обменялись взглядами. Это было именно то, что они надеялись услышать, но также и то, чего они боялись.

– Мистер Уэстлейк, – Рид наклонилась ближе. – Вы знаете Джона Слотера?

Уэстлейк моргнул, его лицо изменилось, появилась слабая улыбка.

– Слотер… да. Фермер. Хороший фермер. Лучший в регионе, – он помедлил. – Он видел правду. Как и я. Помог им бежать. Стал… свободным.

– Вы контактировали с ним после своей переклассификации?

– Нет, – покачал головой Уэстлейк. – Но я слышал… разговоры. Охранники говорили о нем. О том, как он избежал поимки. Как помог восьми единицам бежать. Они злились. Боялись. Слотер стал… символом.

– Символом чего? – спросил Корпус.

– Сопротивления, – прошептал Уэстлейк. – Надежды.

Рид отошла от кресла и сделала знак медикам.

– Достаточно на сегодня. Снижайте стимуляцию постепенно, по пять процентов в минуту. Не хочу рисковать неврологическим повреждением.

Медики начали процесс, и Уэстлейк постепенно возвращался в свое обычное состояние – пустые глаза, расслабленное лицо, отсутствие признаков личности.

Рид и Корпус вышли из комнаты, оставив медиков завершать процедуру.

– Что вы думаете? – спросил Корпус, когда они шли по коридору к её кабинету.

– Эксперимент подтвердил вашу теорию, – ответила Рид. – Переклассификация не уничтожает личность полностью. Она просто… подавляет её. Запирает глубоко внутри. С правильной стимуляцией можно временно восстановить доступ к воспоминаниям, к самоидентификации.

– Это меняет всё, – тихо сказал Корпус. – Если субъекты переклассификации сохраняют определенный уровень осознанности…

– Это создает серьезные этические вопросы, – закончила за него Рид. – Я знаю. Но это также открывает новые возможности. Представьте – возможность временно восстанавливать высшие когнитивные функции для допросов или специальных задач, а затем возвращать субъекта в подавленное состояние.

Они вошли в её кабинет и закрыли дверь. На стенах висели дипломы и сертификаты, подтверждающие обширное образование Рид в области нейрологии и генетики. На столе стоял единственный семейный снимок – она сама, её муж и двое детей-подростков на фоне моря.

– Эта информация не должна выйти за пределы нашего круга, – сказал Корпус, садясь напротив Рид. – По крайней мере, пока мы не решим, как использовать её.

– Согласна, – кивнула Рид. – Но что делать с Уэстлейком? Продолжать эксперименты?

– Да, но осторожно. Не хочу повредить нашего единственного успешного субъекта, – Корпус помедлил. – А что насчет Слотера? Если мы поймаем его, он станет идеальным кандидатом для расширенных экспериментов.

– Если мы поймаем его, – подчеркнула Рид. – Последняя операция была полным фиаско. Он ускользнул вместе с сыном, и теперь у "Человеческого Фактора" есть ценный источник информации о наших внутренних процедурах.

Корпус нахмурился.

– Маркус Слотер. Еще одно разочарование. Мы слишком доверяли кровным узам, полагая, что сын не предаст корпорацию ради отца.

– Не стоит недооценивать семейные связи, – заметила Рид, бросив короткий взгляд на фотографию своей семьи. – Они могут быть сильнее любой лояльности корпорации.

– В любом случае, – Корпус выпрямился, – нам нужно усилить безопасность. Слотер и его сын знают слишком много. А если они объединят свои знания с ресурсами "Человеческого Фактора"…

– Они могут нанести серьезный удар по корпорации, – закончила за него Рид. – Особенно сейчас, когда мы стоим на пороге расширения программы "Опция-Е". Совет директоров не потерпит каких-либо задержек или осложнений.

– Не потерпит, – согласился Корпус. – Именно поэтому я инициировал протокол "Чистый лист". Все системы безопасности проверяются, все потенциально уязвимые сотрудники – под наблюдением. Мы найдем любые слабые места, прежде чем Слотер и его союзники смогут их использовать.

Рид кивнула, но в её глазах промелькнуло что-то, похожее на сомнение.

– Вы уверены, что это правильный подход? Тотальная слежка создает атмосферу недоверия. Некоторые сотрудники могут воспринять это как…

– Как необходимую меру безопасности в критической ситуации, – резко прервал её Корпус. – У нас нет времени на деликатность, доктор Рид. Слотер и "Человеческий Фактор" представляют экзистенциальную угрозу для корпорации. Если информация о проекте "Опция-Е" или о вашем сегодняшнем эксперименте с Уэстлейком станет достоянием общественности…

Он не закончил фразу, но и