Жена-беглянка. Ребенок для попаданки - Константин Фрес

не обращая внимания на драку Марты с «Шалтаем», культурным голосом произнес Робер. — Эти люди сегодня получили от меня разрешение добывать и продавать рубины. Так что в ваших интересах у них покупать эти камни.

— Ах! — в один голос вскричали младшие «Шалтаи».

А старший «Шалтай» просто позеленел от злости.

— Но это невозможно! — воскликнул он. — У этих голодранцев не может быть хороших камней! Вы злоупотребили, злоупотребили своей властью, Ваша Точность! Выдали разрешение кому попало! Разрешение на продажу никчемного мусора! Ведь давно известно — рубины иссякли, иссякли! И продают только обломки!

«Шалтай» с ненавистью глянул на меня, побагровел еще сильнее и выпалил:

— О, сластолюбец!

Это, видимо, предназначалось Роберу.

«Шалтай» решил, что Робер меня соблазнил, и за оказание понятных услуг расщедрился на разрешение.

— А можно посмотреть на товар? — меж тем осторожно поинтересовались младшие «Шалтаи», нсмотря на истерику старшего.

Я победно усмехнулась.

Как можно откровеннее полезла за пазуху.

Меня охватило какое-то животное бесстыдство.

Клянусь, я бы и грудь целиком вывалила, чтоб яйцеголового удар хватил!

Но этого не потребовалось.

Мои рубины в развернутой на ладони тряпице сверкали так, что у старшего яйцеголового приключился припадок.

Он долго стоял и моргал одним глазом. И уголок его рта полз и полз вверх.

— Да это же целое состояние! — проорали младшие «Шалтаи».

— Уж точно не мусор, — заметил, торжествуя, Стир.

— Съел, всмятка?! — злорадствовала Марта, тыча в онемевшего старшего «Шалтая» клюкой.

У того аж глаза кровью налились.

— Но вы ответите за это, — прохрипел он, трясущимся пальцем указывая на казначея. — Укрывать такое богатство от короля!..

— Но я не укрывал, — беспечно ответил Робер. — Напротив, выдал разрешение на торговлю, как только узнал.

— Король узнает об этом!..

— Разумеется, — вежливо ответил Робер. — Я сегодня же пошлю ему эту весть.

Шалтай трясся, как желе на блюде.

— Вам придется объясняться, — шипел недобро он. Да так недобро, что я струхнула. — Сколько камешков вы выдали этой девке? Двадцать? Тридцать? Думаете, вам удастся задушить мой прииск?

Ах, вот оно что!..

В голове моей из последних сказанных слов сложилась картинка.

— Думаю, удастся, — дерзко ответила я. —Даже если б он у вас был, удалось бы. В нашем распоряжении ни двадцать и не тридцать камней. А одному только создателю известно, сколько. Так что не вам, с вашим мусорным ломом, оставшимся у вас с давних времен, со мной тягаться!

«Шалтай» с ненавистью глянул на меня.

— Я этого так не оставлю! — прошипел он.

Робер закатил глаза с видом мученика.

— А можно камешек посмотреть? — тут же сунулся под руку младший «Шалтай».

Старший только насмешливо фыркнул.

Но младший ловко нацепил на глаз лупу, взял почтительно один, самый мелкий, камешек и уставился на него.

Он ворочал его и так, и этак.

Смотрел тщательно, то отдаляя от глаз, то приближая.

И вдруг рявкнул железным жестким басом:

— Беру за три сотни серебряных!

Второй «Шалтай» так и подпрыгнул.

Он ухватил с моей ладони еще камень, крупнее, и завопил меньше, чем через пять секунд:

— Шесть сотен! Беру!

Марта попыталась грохнуться в обморок, но хладнокровный Стир ее поймал и поставил обратно на ноги.

И она вынуждена была слушать торги, хоть ее голова и кружилась отчаянно.

Я усмехнулась и сжала кулак с камнями перед жадными физиономиями ювелиров.

— Не спешите, господа, — произнесла я. — Рассмотрите внимательно. Какая чистота, какой вес! Такой вы вряд ли видели в последние лет десять? Так что давайте разочтемся по-честному.

И «Шалтаи» с готовностью закивали головами, несмотря на злость главного старшего «Шалтая».

Глава 32

Из шатра Блестящих мы вышли чрезвычайно богатыми людьми.

Не только Стир сгибался под тяжестью серебра и золота, отвешенного ювелирами за камешки, но и мы с Мартой несли кое-что.

Марта так и вовсе припрятала мешочек с серебром на груди и подвывала, как дитя, заполучившее вожделенную куклу на день рождения.

По-моему, она была близка к тому, чтобы либо распрощаться с разумом, либо отдать богу душу.

Но у меня на нее были иные планы.

— Сильно-то не радуйся, — одернула я ее, пытаясь стащить с небес на землю. — Нужно еще охрану нанять, да работников. Вот все и потратим.

На Марта посмотрела на меня абсолютно безумным и счастливым взглядом и лишь хихикнула.

— Тут денег столько, — ангельским детским высоким голоском произнесла она, — что я могу нанять половину города, и мне еще останется на самое дорогое надгробье!

— Умирать погоди, — произнесла я жестко. — Иначе никакого надгробья!

— Это еще почему? — возмутилась Марта.

— Потому что тогда земля отойдет герцогу, — ответила я. — И все, что там найдено, тоже. Так что не хватит у меня денег на надгробье!

— А в другом месте добывать камни? — пропыхтел тяжело груженый Стир. —Купить другой участок, и..

— Не выйдет, — ответил прислушивающийся к нашей беседе Робер.

— Это еще почему, — возмутилась я. — В вашем доме вышло!

— Это потому, — противным поучительным тоном ответил Робер, — что дом битком набит золотом. Профессия моя, знаете, обязывает.

— И что же?

— Так и на земле госпожи Марты тоже спрятано некое сокровище, — терпеливо пояснил Робер. — Для златоведа это непременное условие. Он может тянуть сокровища к сокровищам. Не иначе. И чем больше клад, тем больше и улов златоведа.

— Как интересно, — промолвила я, изумленная.

Похоже, мой маленький златовед выдал мне и место клада.

Огромные мельничные жернова.

Из них посыпался алый ручей камешков.

Мелких, но насыщенно-ярких.

Жернова явно были из драгоценных камней!

— Что? — усмехнулся Робер. — Для вас это неожиданность?

— Признаться, да, — согласилась я.

— Думаете, а не зря ли вы попросили у меня разрешение? Так я могу его отозвать.

Я дерзко глянула в его лицо.

— У нас теперь достаточно денег, чтоб закопать их вместо клада и на них тянуть камни, — дерзко ответила я.

— Не месяц хватит, — возразил Робер. — А потом конец.

— Это уже наши проблемы, — беспечно ответила я.

— Как вы упрямы, — пробормотал он с досадой. — Дело это хлопотное, трудное. Говорил же вам!

«Но только не для внучка, которому заботливый дед оставил все