Темный Лорд Устал. Книга III - Тимофей Афаэль

Елена Михайловна мгновенно побледнела. Ее отрепетированная улыбка застыла, а затем сползла с лица. В толпе зевак послышался удивленный шепот. Репортеры, до этого лениво снимавшие общие планы, резко навели камеры на меня и на аристократку. Кто-то из садоводов-любителей лихорадочно записывал в блокнот: «Магний! Кислотность почвы!»

— Но… но она же победила на той выставке… — попытался вступиться за жену ее муж, тот самый торговец, стоявший рядом.

— Значит, там судили такие же невежды, — равнодушно ответил я и, не удостоив их больше ни единым взглядом, направился к следующему стенду, оставляя за спиной мертвую тишину, разбиваемую лишь лихорадочным щелканьем камер.

Следующим на моем пути был второй экспонат, который представлял глава местного банка — Аркадий Семенович, как сообщил мне тот же мэр.

На его самодовольном лице также читалась невероятная уверенность, как и у особы ранее. Он стоял рядом с изысканной орхидеей в огромной нефритовой кадке, явно потратив на нее состояние.

— Господин Воронов! — воскликнул он, когда Кассиан приблизился. — Взгляните на эту красавицу! Редчайшая «Золотая императрица», привезенная специально для этой выставки из заморских оранжерей! Она летела сюда в специальном климатическом контейнере. Стоила мне целое состояние, но что не сделаешь ради истинного искусства!

Он с гордостью посмотрел на свой цветок. Орхидея действительно была редкой, ее золотистые лепестки переливались на свету. Толпа восхищенно ахнула. Для них это был символ богатства и власти, привезенный из далеких земель.

Я даже не приблизился к орхидее. Остановился в нескольких метрах, окинул ее беглым взглядом, а затем посмотрел прямо в глаза банкиру.

— Вы просто купили результат чужого труда, — произнес я спокойно, но мой голос пронесся по всему павильону. — В этом нет ни капли вашего искусства или понимания. Это демонстрация кошелька, а не таланта. Любой богач может приобрести шедевр, но это не делает его художником.

Лицо банкира стало багровым. Он явно не ожидал такого удара. Его главный козырь — цена — оказался бесполезен.

— Но ведь растение-то редкое! Уникальное! — попытался возразить он. — Таких всего три в мире!

— Редкость — не достоинство, если она не подкреплена мастерством выращивания, — отрезал я, поворачиваясь к нему спиной. — Вы не создали эту красоту. Вы ее просто… арендовали, чтобы потешить свое тщеславие. Это не искусство.

Третий стенд был самым технологически продвинутым. Глава местной техно-гильдии Виктор Павлович с самодовольной улыбкой представил свой экспонат — генетически модифицированную лилию, лепестки которой плавно переливались от белого к синему цвету.

— Господин Воронов! — восторженно заявил он, жестом фокусника указывая на свое творение. — Полюбуйтесь на торжество науки! Я внедрил в ДНК растения специальные пигментные модули, которые реагируют на уровень освещения! Это же революция в декоративном садоводстве!

Толпа ахнула. Это было настоящее чудо техники. Цветок, меняющий цвет, — такого они еще не видели.

Я остановился в нескольких шагах, окинул его творение беглым, брезгливым взглядом. Я видел не «торжество науки», а страдания. Мое восприятие улавливало не только свет и цвет, но и жизненную энергию самого растения. Его аура была искаженной, больной, рваной. Вся ее жизненная сила уходила не на рост, а на поддержание чужеродного, имплантированного в ее суть механизма.

— Это не садоводство, а насилие над природой, — произнес я спокойно, и мой голос, лишенный эмоций, прозвучал как приговор. — Вы не создали идеальные условия для жизни растения, вы заставили несчастное создание страдать с помощью технологических костылей. Это уродство, прикрытое дешевым спецэффектом. Вы не творец, а мучитель.

Технолог потерял дар речи. Он смотрел на меня с отвисшей челюстью.

— Но ведь это прогресс! — запротестовал он, придя в себя. — Новые возможности!

— Прогресс должен улучшать жизнь, а не калечить ее ради эффектности, — холодно ответил я. — Ваше творение — это умирающая жизнь, которую вы заставляете красиво светиться перед смертью. Отвратительно.

* * *

Мэр Степан Васильевич, который все это время семенил за ним, бледнел с каждым его вердиктом. Он, как организатор, чувствовал себя ответственным за этот разгром. Его главная политическая ставка, его попытка «умаслить» Воронова, на его глазах превращалась в публичную порку всей городской элиты. Он слышал шепотки в толпе, видел, как журналисты лихорадочно строчат заметки, а их операторы жадно ловят в объективы искаженные злобой лица его друзей и спонсоров.

«Боже, что я наделал… — с ужасом думал мэр. — Я хотел устроить праздник, а вместо этого привел палача…»

Он видел, как меняется настроение толпы. Первоначальное восхищение «шедеврами» сменилось недоумением, а затем — тихим, злорадным интересом. Простые люди с плохо скрываемым удовольствием наблюдали, как их идолов свергают с пьедесталов.

* * *

Кассиан

Я закончил осмотр первых стендов, оставив за собой атмосферу подавленности и растерянности. Местная аристократия явно не ожидала, что их «шедевры» подвергнутся столь беспощадному анализу. Мэр нервно вытирал пот со лба, пытаясь найти способ спасти ситуацию.

— Господин Воронов, — неуверенно начал он, — может быть, осмотрим… народную экспозицию? Там, конечно, все гораздо проще, но люди очень старались…

Он указал на дальнюю часть павильона, где размещались скромные стенды обычных горожан. Видимо, мэр надеялся, что среди простых экспонатов мне будет проще найти что-то, достойное одобрения.

Я кивнул.

Направляясь в народную секцию, я заметил, как меняется атмосфера. Здесь не было золотых табличек и вычурных украшений. Простые столы, самодельные таблички с названиями, скромные горшки и клумбы. И главное — совершенно другие лица людей. Вместо надменности и расчета — волнение и искренняя надежда.

Первый стенд, привлекший мое внимание, принадлежал местному промышленнику средней руки — Ивану Петровичу. В отличие от банкира с его покупной орхидеей, этот человек сам вырастил редкую лиану, которая обвивала искусно сооруженную деревянную опору.

— Расскажите о процессе выращивания, — сказал я, остановившись у его стенда.

— Я… три года потратил, господин, — нервно ответил Иван Петрович. — Семена достал через знакомого ботаника, изучал литературу, экспериментировал с почвой…

Я внимательно осмотрел растение. Лиана была здоровой, хорошо развитой, но видны были ошибки в уходе.

— Неплохо, — констатировал я. — Но вы используете стандартную подкормку. Она угнетает корневую систему. Перейдите на хелат железа в микродозах — пять миллиграмм на литр раз в неделю и увеличьте влажность на пятнадцать процентов. Через месяц она даст вдвое больше цветов.

Промышленник, который явно ожидал очередного разноса, замер от неожиданности:

— Вы… вы даете мне совет?

— Я даю совет человеку, который проявил терпение и старание, — ответил я. — В отличие от тех, кто считает, что деньги могут заменить понимание.

В толпе послышался удивленный ропот. Люди переглядывались, не веря услышанному.

Следующим был стенд директора местной школы