Африканский рубеж - Михаил Дорин

Я посмотрел по сторонам, оценивая высоту холма, на котором мы стояли. Если откажет один двигатель, на одном можно будет дотянуть только при наличии высоты и скорости.

Время шло, и надо было уже решать. Слева склон круче и совсем нет деревьев. Ровная площадка. А справа — деревня. Если начнём падать, то и посадить вертолёт не сможем. Врежемся в дома.

Проще всего вообще не рисковать и выключиться. Но детей жалеть никто не будет.

— Контролируй скорость и высоту. Взлетаем, — ответил я и вновь начал отрывать вертолёт от земли.

Он снова не смог зависнуть, но я этого и не ждал.

Ручку управления отклонил влево. Ми-8 накренился и легко пошёл вниз. Тут же вертолёт клюнул носом.

— Скорость 50… 70… 80! — отсчитывал Вадим.

— Командир, обороты правого! — проговаривал Кузьмич.

Вертикальная скорость на вариометре растёт, и мы продолжаем терять высоту. Краем глаза уже посматриваю на рычаг раздельного управления двигателями, чтобы увеличить обороты в случае необходимости.

— 80… 90… 110, — запинался Давыдов, напоминая мне о скорости.

Лопастями Ми-8 поднял столп пыли и травы. Вертолёт слегка ушёл влево, облетая холм. Тут я почувствовал небольшой рывок вправо, но это отклонение удалось сразу парировать.

Мы пролетели над крышами домов. Внизу мелькнули бегущие фигуры и дым от костров на окраинах деревни.

— Выравниваемся, — произнёс я и начал вытягивать ручку управления на себя.

— Скорость 120… 130… 150, — считал Вадим.

Вертолёт послушно выровнялся и начал набор высоты.

— 90 метров… 100, — продолжал говорить Давыдов.

Линия горизонта просматривалась, поскольку был виден край восходящего солнца.

— Командир, температура в правом, — подсказал мне Кузьмич.

И вновь вертолёт потянуло вправо, но уже сильнее. Если бы не набранная скорость, сложно было. Обороты правого двигателя начали падать. Как и обороты несущего винта.

Хоть в кабине и стоял гул работы двигателей, но крики и плач детей доносились отчётливо.

Под нами был только лес, да и мы ещё очень близко к деревне. Садиться нам ни в коем случае нельзя.

Я слегка опустил рычаг шаг-газ, чтобы сохранить обороты винта на уровне 92 %. Тут рычаг управления двигателями поднял вверх до упора. Табло «ФОРСАЖ ВКЛЮЧЁН» загорелось.

Вибрация усиливалась. Машина задрожала так, будто нервничала вместе со всеми детьми в грузовой кабине.

— Правый в отказе, — доложил Кузьмич.

— Да. Вовремя, — ответил я, потянув ручку управления на себя.

Скорость была 120 км/ч. Вертолёт медленно набрал 150 метров. Вибрация начала уменьшаться. Ощущение, что вертолёт «успокоился». Секунда, две и мы продолжили лететь без снижения.

В кабине была тишина. Никто из моего экипажа не решился первым начать разговор. Надо было как-то взбодрить их. Особенно сильно завис Вадим. Я его видел таким после «валёжки» в первый день нашего знакомства.

— Вадим? — позвал я его и дёрнул за ногу.

— Да, командир.

— Ну как, тебе нормально? — спросил я.

— Да что-то не очень. А… это… ты раньше так взлетал?

— Скажем так, это не самый плохой мой взлёт.

Кузьмич выглянул в грузовую кабину и повернулся ко мне.

— Успокоились. Что дальше?

— До Лунги 60 километров. Дотянем так, но надо связаться с нашими.

Я начал вызывать по всем возможным каналам наши экипажи. Времени у защитников деревни немного.

— 110-й, ответь 101-му. 102-й, ответь 101-му, — повторял я как мантру позывные наших экипажей.

— Что за ерунда? Они ведь утром должны были к нам вылететь, — выругался Вадим.

— Седой, ответь 101-му, — перешёл я на вызов Гаранина, но и он молчал.

Следующим на очереди был Гиря, который сейчас находился в Макени. Его точно должны были направить из города в деревню с отрядом.

— Гиря, ответь 101-му! — громче запросил я на ещё одном канале.

— Без толку, командир, — опустил голову Кузьмич.

Я переключил радиостанцию на канал аэропорта Лунги. Ну хоть они же должны нас услышать.

— Лунги-подход, Лунги-подход, ответь 101-му, — запросил я диспетчеров аэропорта.

Никакого эффекта. Ощущение такое, что реально все спят.

— Да мать вашу, есть кто живой на этом канале⁈ — громко произнёс я в эфир.

Кузьмич уже начал грешить на радиостанцию, но тут произошло… непонятное.

— Привет, ЛН2423, слушаю вас, — прозвучал в наушниках голос на ломанном русском языке.

Мы втроём переглянулись. Такого в моей практике точно не было.

— 101-й, что случилось? Мы Боинг ЛН2423, следую в Котону. Что случилось?

Удивительно, но нас не слышат диспетчера, нас не слышат другие экипажи, а ливийский Боинг прекрасно общается.

— ЛН2423, я 101-й. Мир вам! Передайте в Лунги, чтобы подняли наших. Группу 101-го скажите. Срочно! Срочно! — передал я на арабском.

— Понял, командир. Сейчас сделаю, — ответил мне пилот на том же языке.

Давыдов был просто в шоке от услышанного, а Кузьмич сидел и жевал сигарету. Именно жевал, поскольку даже не смог прикурить.

— 101-й, ответь ЛН2423.

— Да, слушаю, ЛН2423.

— Передали. Они вас не слышат, но сказали, что передадут куда надо.

— Спасибо, ЛН2423, — поблагодарил я.

— Мир вам! Мы, если что, за вас всегда, — ответил ливиец.

Через 15 минут мы уже смогли связаться с нашими экипажами через диспетчера аэропорта. Тот передал, что они запускаются и готовятся лететь в указанный район.

Когда показались окрестности Лунги, в эфире появился и Марат Резин.

— 101-й, идём в район Конте. Будем через 20 минут.

Я повернул голову и увидел, что пара Ми-24 выполнила взлёт и уходила на восток.

— Вас понял. 102-й на связь, — запросил я второй Ми-8.

— 1-й, его только снаряжают. Новые «Гвозди» поздно подвезли. У нас самих по два блока только и «трещотка», — ответил Марат.

Я покачал головой. Двух вертолётов может не хватить. Тем более что им ещё нужно будет эвакуировать кого-нибудь из деревни.

— Маловато три вертолёта, командир. Удар Ми-24 нанесут, но всех не утащат с деревни. Да и ракет им может не хватить, — сказал Вадим.

Если сейчас ракеты на базе есть, то исправный Ми-8 снарядят. Значит, ему придётся пойти одному. Если только…

— Кузьмич, у нас ведь есть ещё один Ми-24. Что с ним не так? — спросил я.

— Пушка в работе. Прицел тоже. Лётчиков нет.

— Ну один точно есть, — сказал я и передал в эфир, чтобы готовили ещё один Ми-24 после Ми-8.

— А оператором кто полетит? — спросил Давыдов.

— Твоего лётчика-штурмана возьму. Справится, — и передал ещё, чтобы готовили мне второго члена экипажа.

Посадку на полосу произвели по-самолётному.

— Маленькие дети даже не проснулись. Настолько мягко получилось у нас сесть, — сказал Кузьмич.

На стоянке нас уже встречали и доктор Лев Маркович, и женщины со столовой, и… Виталий Казанов с несколькими бойцами.

Винты остановились и всех детей начали постепенно вытаскивать из