Лихо. Игла из серебра - Яна Лехчина

– если его правда облюбовали вороны, лучше не попадаться им в теле малиновки. Животное, в которое превращался чародей, обычно вызывало настороженность у других, настоящих, – и его предпочитали не трогать. Но не хотелось испытывать судьбу. Мало ли, вдруг Ольжану случайно сожрёт какой-нибудь невнимательный оголодавший ворон.

Ольжана стукнулась оземь, превратилась обратно и тут же начала колдовать.

В борожских лесах водилось много воронов. Привлечь одного не должно было стать сложной задачей, но Ольжана всё равно решила убраться подальше от Лале и отыскать дерево, которое, как ей казалось, выглядело подходящим для их гнезда. На всякий случай. Что ни говори, Хранко хорошо обучил однокашников своим чарам – чтобы те без труда сумели поймать птицу и передать с ней послание.

Она развернула руки ладонями вверх.

Ветер закружил, качнул сосны.

Кру! Кру!

Одна ветка треснула под тяжёлым телом. Взмах иссиня-чёрных крыл, едва уловимый скрежет когтей – и ворон опустился перед Ольжаной, посверкивая блестящим глазом.

Ольжана согнула пальцы, гребком раздвинула загустевший воздух. Села на колени и откашлялась.

Её голос не должен звучать так, будто она целые дни проводит с могущественным чародеем, который способен убить и её, и Юргена, и даже тех, кто решит явиться им на подмогу.

Ольжана погладила шею ворона. Тот смотрел зачарованно, не отрываясь, а его бездонный глаз подёрнулся лиловатой дымкой.

– Здравствуй. – Она улыбнулась. Каждый звук отдавался толчком в подушечках пальцев. – Рада тебя слышать! Мы едем вдоль Кишны на север. Может, придётся резко изменить путь из-за чудовища, но надеюсь, нет. – (Вдруг Лале что-то ударит в голову, и он свернёт с пути.)

Вздохнула.

– Если честно, – призналась она, – я ужасно устала от езды в кибитке. Думаю, будет быстрее и безопаснее, если мы продолжим путь с тобой вдвоём.

Главное: ничем, ничем не затронуть клятву, обойти её осторожно, как опытный кладоискатель – смертоносную ловушку в гробнице хал-азарского царя. Ольжана не могла ни бросить тень на Лале, ни намекнуть, что связана чарами.

– А если ещё честнее… – Облизнула губы. – Думаю, вам лучше не встречаться с Лале. Вы не очень ладили в прошлый раз. Давай я… объясню ему всё, а ты, когда почуешь, что мы рядом, снова отправишь мне ворона. И я сама к тебе прилечу.

В её голове это звучало убедительнее.

– Чего время-то тянуть? – спросила непринуждённо. – Эти лишние разговоры втроём… Обойдёмся без них. Лале расстроится, но… – Понизила голос до заговорщицкого шёпота: – Я уже не выдерживаю. Эта дурацкая неповоротливая кибитка!.. А впрочем, расскажу при встрече.

Конечно, при встрече она и не подумает жаловаться ему на кибитку. Есть дела поважнее: например, попросить отвезти её к госпоже Кажимере. Со скоростью Юргена в пёсьем теле это будет несложно, а дальше – хоть трава не расти. Кажимера должна почуять, что на Ольжане заклятие.

– Только, – проговорила Ольжана требовательно, – пошли мне весточку, когда будешь достаточно близко, чтобы я добралась до тебя. И когда поймёшь, что мы заночевали неподалёку. – Добавила: – Лучше сделать это вечером. Из-за чудовища я не решусь лететь, пока не рассветёт… А к утру как раз успею собрать вещи.

Послание и так получилось для неё слишком длинным. Пора заканчивать – а то что-нибудь ненароком перепутается в её колдовстве.

– Ой, хватит болтать. Всё равно скоро наговоримся. – (Это – чтобы Юрген не захотел послать ответного ворона с обычной болтовнёй). – До встречи!

Резко прижала крылья птицы к туловищу. Представила Юргена так ярко, как только могла, – голос, запах, внешность от вихра надо лбом до серых крапинок в голубых глазах, – и приказала звучным шёпотом:

– Лети к нему.

И выпустила ворона.

Тот взлетел. Описал круг над ближайшей сосной, издал последнее тихое «кру!» и направился на юг.

Ольжана поднялась с колен, отряхнула прилипшую к юбке траву. Ох, Длани, подумала она с тревогой. Хоть бы в этот раз у неё вышло достойное чародейское послание. А не то, в котором начало в середине, а вместо конца – сплошной шорох перьев.

Она вскинула голову. Посмотрела, как серое облако плавно проплывало по небу. Казалось, верхушки сосен задевали его кучерявое брюхо. Солнца не видно – не понять, как долго она здесь пробыла; но точно следует торопиться.

Ольжана перекинулась в малиновку и вернулась к овражку тем же путём. Обратилась в девушку не прямо у ушата, а рядом, за деревом, – чтобы выглянуть и понять, не заметил ли Лале её отсутствия.

Всё было тихо.

Ольжана наскоро стянула с себя одежду, спешно обмылась. Волосы макнула прямо в ушат – пусть смотрятся влажными. Затем она оделась и выплеснула остаток воды: если Ольжана долго купалась, то должна была потратить всё.

Воду она нагреть не успела, поэтому, закляв рассеянный утренний свет, хоть немного себя подсушила – а то простынет, как Лале. Впрочем, холода она не ощущала: так сильно горели щёки.

Их-то Лале и отметил, когда Ольжана вышла на поляну.

Он заканчивал запрягать Сэдемею. Услышав её, обернулся и удивлённо сказал:

– Какая вы румяная.

«Да, с утреца полетала над лесом и передала тайное послание». Но вслух отозвалась:

– Холодно. Воду чуть не вскипятила. Ещё немного, и сварилась бы. – Она закинула ушат в кибитку (не хватало ещё, чтобы Лале потрогал его и понял, что тот совершенно холодный), а затем забралась следом. – Всё? Едем?

Лале согласился: да.

И так начался очередной день в дороге.

Поскрипывая, кибитка ехала меж сосен, а когда тропы стали особенно узкими, повернула к реке. Высунувшись из-за полога, Ольжана смотрела, как протекала широкая синяя Кишна и как над ней кружили золотистые щурки, ещё не улетевшие на зимовку в тёплые края.

Лале больше ничего ей не говорил, только правил и правил лошадкой, и к полудню Ольжана осмелела настолько, чтобы пошариться по его вещам. Перед этим проверила, плотно ли задёрнут передний полог.

Может, Лале и шутил про яды, но теперь Ольжана снова время от времени готовила еду им обоим. Ничего – прилежно ел.

Сам виноват, подумала Ольжана отвлечённо, ощупывая мешки под скамьями и пытаясь понять, в каких есть склянки. Не сказал бы Лале это – может, она бы и не додумалась. Да, она действительно не знала, какую отраву пан Авро подсыпал бы в целебную мазь своему недругу. Не знала и то, что бы подлила в вино боярам госпожа Кажимера, – если, конечно, оба когда-то занимались подобным. Не всё же решать чарами… Однако кое-что Ольжана успела испытать и на своей шкуре.

Она довольно быстро нашла то, что искала: небольшой бутылёк из тёмно-коричневого стекла. Его горлышко было обвязано ниткой, к которой на воск прикрепили маленький