Лихо. Игла из серебра - Яна Лехчина

– Пан Авро…

– А ты служишь пану Авро? – осведомилась сухо. – Или всё-таки мне?

– Конечно вам. – Уршула почувствовала, что у неё запылали щёки. Точно ей снова – лет тринадцать, и она – оплошавшая ученица, залившая чернилами целый свиток. – Я не думала…

– Тебе не позволительно не думать, – отрезала госпожа.

Она приподняла руку и задумчиво поводила ей по воздуху, посматривая, как переливались колечки в свете колдовского огня.

– Неосмотрительность, конечно, грех, но не самый страшный. – Стрельнула взглядом в Уршулу. – Куда хуже, если ты допускала, что уход Юргена стоил моего внимания. И просто предпочла не вмешиваться, решив, что разбираться я стану только с паном Авро.

Теперь лицо – обманчиво-спокойное, как у ожившей иофатской статуи.

– Заигралась, да, Урыся? – проговорила госпожа вкрадчиво. – Предположила, что это неплохо, – если мальчик окажется подальше от Тержвице и от меня.

Уршула попыталась ответить, но осознала, что не в силах произнести ни слова.

– Вот мы с тобой дошли до разговора, что не стоит ставить любовников выше преданности двору. – В голосе – омерзение. – Дожили.

Язык не слушался. Зубы клацали. Уршула обхватила себя за горло и постаралась унять дрожь, но куда там?..

– Тебе двадцать пять лет. Ты взрослая женщина, моя ближайшая ученица, и позволяешь себе такое? – Госпожа подпёрла лоб пальцами. – Позорище.

У Уршулы на глаза навернулись слёзы. Образ госпожи Кажимеры стал мутным, рассеянно-посверкивающим в свете чародейского пламени.

– Но знаешь, – продолжила госпожа сухо, – кто я такая, чтобы говорить тебе, как жить? Никого насильно при себе не держу. Может, тебе правда стоит задуматься о своём будущем и решить, что тебе ближе. Может, твой путь – это перебраться в Чернолесье и рожать очаровательных светловолосых детей. Это совсем неплохо. Каждому своё.

Госпожа Кажимера слегка подалась к столу.

– Я отпускаю тебя, Уршула, – сказала она. – Иди куда хочешь.

Единственное, что у Уршулы получилось выдавить, это долгое низкое «ы». Нет, хотела взвыть она, нет, нет, пожалуйста.

Госпожа не могла выгнать её из-за такого недоразумения. Никакой Юрген этого не стоил – боги, Уршула и не думала, что всё так обернётся, какая глупость, какая чудовищная глупость… Да, она хотела, чтобы Юрген был в безопасности, но и не осознавала, что происходящее так важно…

Клацание зубов прекратилось.

– Свободна. – Госпожа Кажимера резко взмахнула.

Уршула поняла, что может говорить.

– Го…

– Ни слова. – Теперь госпожа на неё даже не смотрела.

Захотелось броситься ей в ноги, зарыдать, умолять простить её и не разочаровываться в ней – Уршула столько лет служила ей без нареканий, она и помыслить не могла, чтобы обмануть её доверие…

Госпожа всегда доверяла Уршуле больше, чем Ляйде. Будет ли Уршула нужна, если её преданность под сомнением?.. Тут же представила, как расхохочется Ляйда, когда узнает о случившемся. Как изумится Амельфа – она любила Нельгу, но, по слухам, за столько лет ни разу не позволила себе хоть что-то утаить.

– Если у тебя были тревоги, – проговорила госпожа ледяным тоном, – ты могла обсудить их со мной. Как ты уже догадалась, я не собиралась бросать твоего любовника в пасть Сущности. Я хотела, чтобы Юрген оставался в Тержвице вместе с остальными воспитанниками Дикого двора. Так что твоя отвратительная выходка оказалась совершенно ни к чему.

Госпожа свернула карту.

– А теперь – вон с моих глаз.

Уршула рухнула на колени.

– Простите, пожалуйста, простите, я и подумать не могла…

– Только этого не хватало. Я сказала: уходи. – Госпожа сжала переносицу. – По крайней мере до поры, пока я не смогу снова тебя видеть.

* * *

Ещё до того, как прилетел ворон от Юргена, Ольжана позволила себе три хитрости.

Первая: сидя в кибитке, сплела крохотный тележный сглаз и, пока Лале умывался, обвязала им ось за задним колесом. Простейшая порча – так действовали колдуны, когда им нужно было насолить крестьянам. Колдун мог наложить сглаз, а потом, когда недруг отправлялся в путь, говорил заворожённое слово или по-особому хлопал в ладоши – и порча срабатывала. Колесо ломалось, недруг страдал. Ольжана сплела совсем махонькое заклинание и тщательно его спрятала.

Хитрость вторая: теперь Ольжана, когда готовила ужин, делила еду на две части. Одну, для Лале, посыпала пряностями из кибитки, вторую, для себя, не трогала. Объяснила это прямо – мол, на самом деле мне никогда ваши заморские специи не нравились, но я не хотела в этом признаваться. А сейчас-то что терять?.. Лале заметил, что тогда она может вообще забыть про всякие пряности, – он в еде непривередлив, – но Ольжана только фыркнула. «Ладно уж… Не буду так мелочно вам мстить и отбирать то, что нравится вам по вкусу. Тем более, я привыкла смешивать эти травки. Чувствую себя зельеваром, как Бойя».

Конечно, это было подозрительно и на её взгляд. Однако дни шли, они оба ели приготовленную ею еду, и ничего дурного не случалось.

Хитрость третья: однажды Ольжана хмуро полюбопытствовала, как же Лале отгоняет чудовище на расстоянии?

– Вы действительно хотите на это посмотреть? – удивился Лале.

– Иначе бы я не спрашивала, верно?

На пути больше не попадалось ни пещер, ни землянок, ни монашеских убежищ, а Лале всё ещё избегал колдовать под открытым небом. Он забрался в кибитку и жестом поманил Ольжану за собой. Та послушалась, устроилась на скамье напротив.

Лале задёрнул полог. Колдовской огонь не зажигал, и в кибитке стало темно хоть глаз выколи.

Ничего не происходило.

– Ну? – Ольжана нетерпеливо поёжилась.

Лале молчал.

Стало совсем неуютно.

– Лале?

Наверное, он догадался, что дело неладно. Ольжана старалась не привлекать внимание, но они ведь путешествуют бок о бок… Ещё и новшество в готовке… Это у Лале получалось искусно лгать и скрываться, а она сама предпочитала не замечать странности. Однако Ольжана – не он. В дахмарзу себя не превращала, меченых братьев не дурила, влюблённой девке в лицо не врала.

Ладони опять вспотели, и по спине прошёл холодок.

Он сидел прямо перед ней в зловещей тишине.

Что он сделает с ней, спросила Ольжана мысленно? Не убьёт же сразу. Начнёт допытываться или сам расскажет? «Ай-яй, госпожа Ольжана, ворон от вашего друга ещё час назад прилетел, а вы всё пропустили».

В воздухе полыхнуло лиловое марево.

Ольжана вжалась в стену кибитки.

– Не пугайтесь, – попросил Лале. Голос звучал хрипло, натуженно. – Вот так это и выглядит.

Волны чар перекатывались, напоминая полосы ослепительного северного сияния. Только цвет был не зелёный, как у сияния настоящего, иногда возникающего за Чернолесьем, и даже не синий, как