Обратный отсчет: Равнина - Токацин

подставить их, увидев, как навстречу ему летит раскалённая добела «комета», перехватил её «ядро» — но золотой и багровый шлейфы накрыли его с головой. Фрил зашипел, испаряясь, и закапал под ноги. Сармат стряхнул размягчённые пластины с анализатора — прибор не показывал ничего, кроме резкого роста температуры. «Легковоспламеняемая аэрозоль? Да нет… Просто воздух берёт и… горит,» — Гедимин тронул пальцем клубящееся бездымное пламя. «Ни топлива, ни продуктов горения. Счёл бы галлюцинацией, да вот — броня оплавилась…»

Пламя угасло. Гедимин посмотрел на себя — из-под растёкшихся чёрных пластин проступили золотистые. Сэта стоял напротив, не шевелясь, только грива колыхалась в конвекционных потоках.

— Как вы это делаете-то? — спросил Гедимин, тут же понял, что ответа не получит, тяжёло вздохнул и побрёл к душевой. За спиной долго было тихо — только у самого ангара он услышал визг и верещание. Сармату было не по себе.

…На Айзека он наткнулся в лаборатории, когда поднялся за нейтронностойким фрилом — тех остатков, что удалось соскрести с остывшей брони, не хватало и на половину напыления. Фрил лежал в условленном месте, а командир экспедиции, еле слышно что-то насвистывая, расставлял по столу кюветы. Увидев Гедимина, он весело хмыкнул.

— Не обжёгся? Пальцы болят?

— Нет, — буркнул Гедимин, глядя на короткий рубец на ладони. На ипроновой пластине блестела свежая царапина. «У него не было ничего, что можно кинуть. И он не кидал, просто руки сжал в замок. Откуда механический урон⁈»

— Тебя поблагодарили, кстати, — сказал Айзек. — И даже опасались за твои руки. Тебе ни на что не нужен кровяной камень? Он, конечно, настроен на Сэта, даже с нергонами срабатывает через раз, но — мало ли…

Гедимин мигнул.

— Кровяной камень? — он далеко не сразу вспомнил, как перебирал когда-то отбитые у кочевников трофеи. — Это… должно быть лечебным? Тебе его Сэта дали⁈

Айзек кивнул на тёмно-багровый, почти чёрный каменный желвак с рыжеватыми вкраплениями. Тот лежал в отдельной кювете — и Гедимину показалось, что воздух над ним дрожит. «Плюс шестьдесят» — бесстрастно зафиксировал анализатор над поверхностью камня.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин, глядя на обломок. «Лечебный камень. Сохраняет тепло. Внутри — ни химических, ни ядерных реакций…»

— Где Сэта? — спросил он, сжимая горячий обломок в кулаке. — Не надо было это брать. Для местных это важные штуки, а для нас — дикарские амулеты. Надо вернуть…

— Завтра, — качнул головой Айзек, глядя на сармата с недовольным прищуром. — Они давно ушли. Любопытный у них, кстати, способ перемещаться. Тебе понравилось бы.

— Что? — Гедимин придвинулся к нему и оперся двумя руками на стол. — Что за способ перемещаться?

«А я ведь знал, что с их перемещениями что-то не так,» — мелькнуло в голове. «Эта стая в тридцать особей никак не могла пройти мимо нас с Вепуатом! Даже если они на когтях по обрыву пролезли, мы бы заметили.»

— Были — и нету, — Айзек криво ухмыльнулся. — В долю секунды. Я слышал, что они ходят через огонь. Но сам увидел впервые. Чего ты так смотришь? Вы же сталкивались с Икси. Они ходят в тенях. А Сэта — в огне.

— М-мать моя пробирка… — пробормотал Гедимин, глядя мимо него в глухую переборку. Мозг искрил и плавился. «Рехнуться можно от местных законов физики. Если у местной физики вообще есть законы, провались она в ядро Сатурна…»

— Ну-ну, всё хорошо, — Айзек сочувственно потрепал его по плечу. — Всё прошло очень гладко. Все довольны, ни одной стычки. Хочешь ягоду курруи?

Гедимин стряхнул его руку с плеча.

— Что, и ты их ешь? Да чтоб вас всех…

…На окраине горели жаровни, стучали барабаны, гудели дудки, раздавалось почти ритмичное верещание, — Бронны и Скогны не собирались уходить с холма до утра, и им, похоже, было весело. Гедимин, проходя мимо, видел, как все вскидываются и провожают его взглядами и жестами; иногда к нему тянулись руки с чашками, плошками и ягодами курруи на палочке — аборигенам надоело есть их сырыми, и их держали над раскалёнными крышками жаровен… Гедимин видел силуэты в жёлтых комбинезонах — филки бродили по лагерю карликов, кто-то даже сидел с чашкой в руках… Сармат прошёл мимо, стиснув зубы и стараясь не кривиться — обижать аборигенов он не хотел, но при мысли о поедании ксеноорганики внутренности сводило болезненным спазмом.

— Хорошо, что всё прошло мирно, — шумно вздохнул Вепуат, вынырнув из темноты. Он стоял на границе освещённой зоны и смотрел на веселье, тихонько постукивая когтем по броне в такт барабанному бою. Перехватив взгляд Гедимина, он внезапно смутился и сжал пальцы в кулак.

— Странно это всё-таки выглядело, — прошептал он, глядя куда-то над головами веселящихся. — Сдвинулись вместе, обхватили друг друга — и исчезли. Будто огонёк задули.

— Видел мощную вспышку в показаниях дозиметра, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь; то, что странные явления всё-таки фиксировались приборами, не столько успокаивало его, сколько пугало. — И две более ранние. Они были слабее. Пульсирующая сигма и всплески омикрона. Ты свой дозиметр проверял?

Вепуат пожал плечами.

— Проверь, если хочешь. Должно быть, те же показания. Может, где-то слабее, где-то сильнее. Ты, как физик, — скажешь, как это делается?

Гедимин покачал головой. Вепуат тихо вздохнул.

— Ну, наши порталы тоже выглядели ненаучной фантастикой… Ладно, пойдём спать. Интересно будет завтра поговорить с Сэта. Переварят впечатления — может, что-нибудь скажут. Так-то они, похоже, не из болтливых…

35 день Металла, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Шатры на окраине, притихшие было к середине ночи, снова загудели. Петь больше не начинали и барабаны отложили, но две сотни аборигенов и без музыки, пения и восторженных воплей шумели куда сильнее, чем два десятка — и Гедимин слышал их даже из лабораторного шатра.

По пути к душевой ему попалась волокуша, гружённая бочками с водой; проверка показала, что в цистернах осталось на донышке. Запустив водоподъёмник,