Моя чужая новая жизнь - Anestezya

Чёрт, если что, её даже толкать некому — сплошные калеки. Наконец, мотор, чихнув, заурчал. Каспер хрипло, тяжело дышал, по подбородку текла смесь крови и слюны.

— Ты держись, — мой голос предательски задрожал. — Хотел же, чтобы мы прокатились с ветерком, щас всё будет…

Я старалась смотреть на дорогу. Боялась, если увижу его глаза, меня окончательно накроет. Каспер вцепился в мою руку, то сильнее сжимая её, то ослабляя хватку. Его стоны перекрывали шум мотора. Судорожные рыдания стискивали горло, я бы отдала сейчас что угодно за ампулу с морфием.

— Ну, где же ты, добрый Боженька? — меня накрыла настоящая истерика. — Спаси его, ведь он в тебя верит…

Но чуда, естественно, не произошло. Каспер сейчас боролся со смертью, а я — с отчаянием. Я понятия не имела, сколько нам ещё придётся ехать. Где-то вдалеке продолжали гудеть самолёты. Возможно, немецкие. Никогда не умела различать их по звуку мотора. Сейчас имело значение одно — минуты чужой жизни стремительно таяли, а я ни хрена не могла сделать. Каспер конвульсивно сжал руку, и я нажала на тормоз. Повернулась, взглянув на изувеченное лицо.

— Только не умирай.

Но его взгляд уже смотрел куда-то за грань. Никогда ещё я не видела так близко смерть. Острая боль сжала сердце. Только что я потеряла близкого друга, который умер в мучениях. Это какой-то кошмарный сон! Конечно, на войне привыкаешь к чужой смерти, к чужой боли, но никогда я не чувствовала это так остро, как сейчас, всё ещё сжимая его пальцы перепачканной в крови рукой. Я вздрогнула, услышав стук по стеклу.

— Что стряслось? — спросил один из раненых. — Бензин кончился?

— Нет, — выдавила я. — Сейчас поедем.

На станции царил полный хаос. Только что прибывшие солдаты кучками толпились, в охереозе наблюдая, как в освободившиеся вагоны вносят раненых. Я остановила какого-то мужика.

— Где госпиталь?

Он молча кивнул на какую-то избу. Я судорожно стиснула почти пустую пачку сигарет, пытаясь собраться с мыслями. Нужно убедиться, что Коху помогут, я не могу потерять ещё одного друга. Потом похоронить Каспера. Понятное дело, что сейчас всем не до кого, но если нужно я сама буду копать. Но всё оказалось лучше, чем я думала. Пожилой майор распорядился, чтобы приняли раненых, и выдал мне в помощь пару солдат. Я двигалась словно на автомате. Собрала документы и жетоны, помогла замотать тело в брезент. Невидящим от слёз взглядом я смотрела, как мерзлые комья земли падают в свежую могилу. Каспер был настоящим немцем — пришёл в армию не по принуждению, его особо не мучила совесть после очередного боя, — но какое это сейчас имело значение? Он был одним из лучших друзей, которые у меня когда-либо были.

— Вам надо немного согреться, — майор твёрдо взял меня за локоть.

В «госпитале» меня напоили горячим кофе. Я попросила немного йода и бинтов.

— Мой друг, у которого раздроблена рука… Вы позаботитесь о нём? — доктор кивнул.

— Мне жаль, фройляйн, но вас я оставить здесь не могу. Мы отправляем только тяжелораненых.

Бли-и-ин, вот же я идиотка. Я столько раз видела в фильмах, как дезертиры отбирали у умерших эти пропуска «в рай». Ну что мне стоило вспомнить об этом чуточку раньше? Я уверена, если постараться, здесь можно раздобыть десяток таких книжечек. Но без Фридхельма я, разумеется, бежать не собираюсь.

— Обратно поедете с ними, — майор кивнул на мальчишек, которые перепуганно озирались по сторонам, явно пребывая в шоке от увиденного.

Гитлерюнгенд, что ли, подтянулся?

— И я вас очень прошу, воздержитесь от ненужных разговоров. Нам сейчас меньше всего нужна паника среди новобранцев, вам понятно?

— Рени, я говорил с Чарли, — Фридхельм мягко сжал мою руку. — Доктор Йен может выписать тебе направление в санаторий. В Чехии есть прекрасная лечебница.

Я вяло пожала плечами. Всё, чего мне сейчас хотелось, — забиться в уголок, чтобы никто не трогал.

— Прошу тебя, не упрямься, ты сильно подорвала здоровье, да ещё эта болезнь, — он настойчиво смотрел мне в глаза.

А у меня не было сил спорить. Знала, чувствовала, что