Вожатый из будущего - Анна Наумова

Обалдевший от ужаса первокурсник, который, как и я, оказался в компании чисто случайно и по причине желания сытно поесть, выпустил веревку из рук, и бутылки с грохотом рухнули оземь. Владлена Никитична уперла руки в бок и не терпящим возражений тоном сказала:

— Стаканы на столе. Пить собрались. Сдавайте пропуска, завтра перед комендантом будете объясняться. Девок с улицы вон привели, — она краем глаза косо посмотрела на Валькину Тамару.

Однако Тамара была не робкого десятка и подобное обращение ей явно не понравилось и, краем подбородка царственно указав на дверь, предложила вахтерше выйти. Та неожиданно для всех согласилась, то ли от внезапности, то ли еще почему. Обалдел даже дембель: малолетняя пигалица зовет на разговор бабушку, которая в войну по немцам стреляла.

Уж не знаю, что будущая супружница Вальки в коридоре наговорила Владлене Никитичне, но та через пару минут снова заглянула к нам и сказала, уже гораздо более вежливо и снисходительно:

— Празднуйте, но чтобы после одиннадцати тихо было.

Тамара, вернувшись в комнату, как ни в чем не бывало, что-то шепнула на ухо Вальке, сунула ему в руку бумажку с каким-то номером, тот мигом помчался на вахту, кому-то позвонил, и через полчаса у нас на столе стояли несколько новых бутылок с первоклассным вином. После этого случая Валькину девушку в общаге очень зауважали.

Значит, меня не было почти два года? Что ж, это не две недели, которые, по легенде, я прошлый раз провел в больнице. Получается, со второго курса меня забрали в армию, и я уже успел отслужить. Это огромный срок. Так, если в последний раз, когда я видел Вальку на кухне в квартире своего отца, на дворе стоял ноябрь 1986 года, то сейчас, стало быть, 1988-й? Надо бы как-то аккуратно выяснить, если не у него, то у кого-то из других ребят. Помню, что когда я заканчивал разработку симулятора, уже было довольно холодно, и мне пришлось потрудиться, чтобы подзаработать себе денег на приличную осеннюю одежду.

— Вахтершу нашу строгую помнишь? — веселился Валька. — Представляешь, когда я на каникулы уезжал, она обнималась и плакала. Сказала, что мы — хоть и шумные, но честные ребята, и за косяки свои ответ держим. Я еще в июле вернулся на неделю в Москву из Ленинграда, заходил ее проведать, конфеты привез, сказал, что мы с Томкой женимся, так она чуть не расплакалась от счастья…

Значит, я служил в армии, и не видел товарища два года, а еще был оторван от гражданской жизни, выполнял приказы товарища сержанта и красил заборы отсюда до обеда. Отлично! Этим надо пользоваться. Я же только два дня назад плац топтал, поэтому могу многое не помнить и не знать. А пока, как и тогда, я просто буду плыть по течению и делать все, что возможно, в предлагаемых обстоятельствах. Эх, жалко я не запомнил армейские анекдоты, которые отец со своими друзьями любили травить во время своих посиделок на кухне. Можно было бы теперь развлечь товарищей вечерами у костра. Отец говорил, что когда летом ездил в пионерлагерь ребенком, они любили после отбоя рассказывать друг другу всякие страшные истории. Ужастики я никогда не любил, а вот анекдоты, по-моему, очень даже ничего.

Я украдкой еще раз оглядел приятеля. Он практически не изменился, только еще больше отрастил волосы, и теперь они спускались практически до плеч. Наверное, не хочет сильно выделяться на фоне своей экстравагантной девушки. Одет он был в ту же форму, что и я. Ну это и неудивительно, учитывая, что мы с ним вместе едем в пионерский лагерь работать вожатыми. Ну хоть с пионерами пообщаюсь, посмотрю, что они из себя представляют. Интересно, а что у приятеля на личном фронте? Когда мы с ним виделись в последний раз, дело вроде было на мази…

— А с Томкой у вас как?

— Отлично! — Валька перекинул холщовый рюкзак с одного плеча на другой. — Осенью свадьба. Надеюсь деньжат за лето подзаработать. Отец ее, конечно поможет, но ты понимаешь, я же мужик, теперь в семье добытчиком должен быть. Тебя, разумеется, зовем. Томка, кстати, сначала думала, что ты не успеешь дембельнуться до октября, и здорово расстроилась. Она там для тебя уже какую-то свою подружку присмотрела, свидетельницей будет. Ну а ты, разумеется, свидетелем. Ресторан «Прага», 1 октября. Слушай, а я не ожидал, что ты так рано приедешь. Тебя же вроде осенью забрали? Значит, и вернуться должен был осенью?

Я призадумался. Да, Валька был прав. Раньше служили два полных года, а на флоте — так, кажется, и вообще все три, а это значило, что я должен был вернуться в ноябре текущего года, то есть на несколько месяцев позже. Почему же меня отпустили так рано? Тут только я понял, что у меня за плечами был точно такой же холщовый рюкзак, как и у Вальки. Украдкой, так чтобы не было заметно, я похлопал себя по карманам. Ничего нет. Значит, по прибытии на место аккуратно перетрясу рюкзак, так, чтобы никто не видел, и попробую найти там хоть какие-то документы, объясняющие, почему дембель оказался на гражданке так рано, да еще и сразу дернул работать вожатым.

— Да я сам много не понимаю, — сказал я ему чистую правду, — ну, значит, так надо было.

— А адрес чего не сообщил? Исчез — и все. Даже не попрощался. Я в деканате пытался узнать, а они так ничего и не сказали.

— Ну лады, — кивнул Валька. Захочешь — потом расскажешь.

У моего приятеля (или приятеля Матвея?) был на редкость легкий характер. Он почти никогда не унывал и ни при каких обстоятельствах не лез в душу с расспросами, за это я его и любил.

— А Ленька где? — спросил я про третьего нашего друга, озираясь вокруг в поисках знакомой рыжей головы. Если Валька поехал, может быть, и он где-то здесь? Втроем точно будет веселее.

Ленька был не то чтобы нашим близким другом, скорее, хорошим приятелем. Настоящие друзья у него были в среде неформалов-хиппи и бардов, с которыми он частенько проводил время. Мы пересекались с ним в основном на работе, потому что вместе помогали Арсену в магазине и получали неплохую прибавку к студенческой стипендии. А еще Ленька жил по соседству.

— Не захотел