Тьма. Том 8 - Лео Сухов

яростно завывал ветер, будто жалея, что не может добраться до людей. Под его порывами жалобно поскрипывал озябший металл. Конечно, дизельные двигатели грузовиков работали на холостом ходу, чтобы люди внутри не превратились в ледышки. Однако тепло всё равно стремительно уходило в стылую мартовскую ночь. Хорошо ещё, Тёма забрался к нам под одеяло, прижавшись к Авелине всей своей меховой тушкой. Правда, в итоге было неясно, кто из них кого греет, но хотя бы не окоченели…

Вторая ночь оказалась чуть милосерднее. Нам повезло занять большой сарай, где держали скотину. И не спрашивайте, куда местные эту самую скотину дели, когда мы появились. Может, перегнали подальше, а может, и к себе прямо в дома завели. Всё-таки оплату за сарай мы предлагали очень достойную.

Очутившись внутри, ребята протянули провод от маленького электрогенератора и подключили к нему обогреватели. Вышло очень даже неплохо. Гул голосов, разговоры, горячая еда… Это была не идиллия, конечно, но куда лучше, чем в первую ночь. Да и спалось не в пример приятнее.

Из воспоминаний и накатывающей дрёмы вырвала резкая смена обстановки. Нас больше не трясло. Дребезжание сменилось ровным гулом, и даже Кислый в кабине перестал ругаться. Я вопросительно поглядел на жену. А та улыбнулась и, пригладив мне волосы, пояснила:

— Ты задремал, похоже. Мы к Тоболу подъезжаем. Выбрались на ровную дорогу.

Честно говоря, я не смог сдержать вздох облегчения. Не поленился даже добраться до окошка, ведущего в кабину, и поглядеть вперёд. Машины шли по пустой ровной дороге. Мимо мелькали маленькие домики и машины городовых, перекрывшие собой перекрёстки.

Картина была знакомой. Чуть извернувшись, я заметил вдали мелькавшие высотки Тобола. Видимо, мы объезжали город вдоль стены, которая отсекала его от Серых земель. Я вернулся в кресло и стал терпеливо ждать, когда, наконец, доберёмся до цели.

Въезд в лагерь под Тоболом был обставлен едва ли не по-военному. Хотя, конечно, всей нашей сборной шайке-лейке до военных было, как пешком до луны. Однако же нужные атрибуты здесь имелись: КПП, колючка, вышки и поголовная проверка документов.

К счастью, въездов было сразу десять штук. Иначе бы перед воротами скопились огромные очереди. Чувствовалось, что в Тоболе не в первый раз принимают гостей с юга.

Стоило подъехать к воротам, как нам в кузов забрался молодой воин. Проверил документы, выписал пропуска и строго предупредил, что выход в город запрещён. Во всяком случае, без согласования с руководством лагеря.

— На вас, ваши благородия, этот запрет не действует… — поправился он, заметив мой вопросительный взгляд. — «Двусердым» покидать лагерь можно, конечно… Но я всё равно обязан предупредить, чтобы вы не хулиганили.

И, сказав это, очень смутился. Правда, его тут же поддержал Кислый, чем, кажется, смутил парня ещё больше:

— Да точняк! Всё понятно, братюнь! К местным со своим похабством не приставать, на стенах пиписки не рисовать, выпивку в кабаках не обнулять!

— Ну да, как-то так… Простите, ваши благородия!..

Окончательно засмущавшись, красный, как свекла, паренёк покинул кузов. А уже спустя полминуты мы поехали дальше, ориентируясь по указателям.

В лагере чётко ощущалась рука Военного Приказа. Даже приятно было глянуть: всё подписано, стража бдительная, а на каждом углу таблички с правилами. Сразу видно: правильные люди этот лагерь делали.

Разместили нас в длинном здании казарменного типа. Одном из двух десятков, рядком выстроившихся по всей длине лагеря. Бойцы, побросав вещи, сразу отправились в общую спальню — огромное помещение с двухъярусными нарами, где царила предсказуемая суета. А меня с женой повёл на второй этаж местный смотритель, низенький и с округлым пузиком.

В конце длинного коридора мы остановились у простенькой двери, запертой на замок.

— Для вас, ваши благородия, особенная комнатка! — отпирая замок, тараторил наш провожатый. — Для дворянского сословия, чтобы, значит, вы довольны были!

— Так нет же сословий-то! — напомнил я, усмехнувшись.

— Раз благородия есть, стало быть, и сословия имеются! — смотритель помотал головой, будто вытряхивая из неё услышанную от меня «ересь».

Комната и впрямь была «особенной». В любом случае, после сарая и кузова нам всё что угодно показалось бы роскошными апартаментами. Однако всё же для двусердых в лагере расстарались на славу. Одна двуспальная кровать, простая, но с мягким матрасом и чистым бельём. Небольшой стол, за ним — два стула и батарея центрального отопления. Ещё и с вентилем, чтобы регулировать подачу тепла.

Положив ключ от комнаты на стол, смотритель приступил к официальной части. Ну то есть стал преувеличенно бодро тараторить нам заученный текст с правилами размещения. И не успели мы с Авелиной их дослушать, как дверь вдруг распахнулась, а на пороге возник усатый мужчина лет тридцати в дорогом снаряжении.

Я, может, и не большой знаток дорогих новинок, но прикинуть на глаз стоимость было несложно. Броник, одежда, оружие — всё ни разу не дешёвое. А если прибавить к этому чёрный шрам на правой щеке, превосходство во взгляде и презрительно поджатые губы, сразу станет понятно, почему моя чуйка взвыла, предупреждая о неприятностях.

— А вы что тут забыли⁈ — сказал этот тип, окидывая нас с Авелиной непечатным взглядом.

В руке он сжимал ключ, которым, видимо, не успел воспользоваться: дверь-то в комнату оказалась открыта. Естественно, от его внезапного натиска все слегка опешили и быстро ответить не успели. Да и не могли успеть. Незнакомец, видимо, отвёл нам на ответ не больше двух секунд.

— Эй! Я вас спрашиваю! Это комната 23? — спросил он, глядя то ли на меня, то ли сквозь.

Видимо, так и не решил, стоит ли удостаивать мою личность вниманием.

В ответ я молча подошёл к столу и, взяв с него ключ с биркой, спокойно озвучил:

— Комната двадцать восемь.

— Я же видел, что двадцать третья! — не поверил усатый мужчина и сделал шаг обратно в коридор, чтобы разглядеть номерок на обратной стороне двери. — Я же видел!..

Не удовлетворившись этим, он вернулся в номер. И грозно потребовал ответа, причём снова у меня:

— А где двадцать третья⁈

Обменявшись с Авелиной взглядом, я жестом подозвал смотрителя, который робко топтался в углу комнаты.

— Разберитесь, пожалуйста! — с вежливой улыбкой попросил я его.

— Разумеется, ваше благородие! — отозвался тот и бочком, с опаской, двинулся к новому гостю. — Прошу за мной, ваше благородие… Я здесь смотритель, зовите меня…

Эти двое наконец-то скрылись в коридоре, и дверь захлопнулась. Однако ещё некоторое время мне было слышно, о чём говорят снаружи.

Смотритель бормотал что-то про путаницу. И про то, что эта комната закреплена за родом Седовых-Покровских. Однако не успел я дойти до стола и запереть