Возвращение. Часть I - Даниил Корнаков

Арина долго молчала, прежде чем ответить:

— Знаешь, не стоило тебе идти на поводу у Маши. Нужно было держать курс на «Мак-Мердо» и сделать по-твоему.

— Нет, — произнёс твёрдо Матвей, — здесь Маша всё же права. Сперва нам нужно плыть на «Прогресс» и думать, как вернуть обратно токсин.

Предательское сомнение зашептало мерзким голоском: «А если Дэн нуждается в твоей помощи сейчас? Вдруг ему осталось совсем недолго, и потраченное тобой время на „Прогрессе“ сыграет роковую роль?»

— По мне, так это «Копьё» может подождать. — Арина спиной оперлась о поручни.

— Эх, знать бы, существует ли до сих пор это «Копьё», — с сомнением пробормотал Матвей. — Может, Бурову и не удалось добраться до Антарктиды.

— Очень надеюсь, что удалось.

Матвей заметил, как веко её дрогнуло. Ей словно и не было дела до «Копья» и будущего человечества, чего не скажешь о жажде мести.

* * *

Максим задумчиво поглядывал на Луну и всё никак не мог выкинуть из головы навязчивой мысли, что та похожа на гигантский пряник. Подумав об этом, он страшно захотел есть, а живот лишь подпитал его желание протяжным журчанием.

— А чего это за хреновина с кружком и стрелкой? — прозвучал у самого уха въедливый голос Тихона.

— Это не хреновина, а гирокомпас. — Юдичев подошёл к столу, стал открывать ящики. — Нужен для определения точного курса.

— А какая разница между гирокомпасом и обыкновенным компасом?

Максим не торопился отвечать. Сначала надо бы найти, чего пожевать. Он был уверен, что припрятал в дверце какого-то из этих шкафов одну из тех высушенных рыбёшек, прихваченных со Шпицбергена. Кушаешь такую — и ни костей, ни даже вкуса не чувствуешь, но зато убиваешь это до омерзения противное чувство голода.

— Ты отсюда рыбу не брал? Мелкую такую? Сушёную?

Он обернулся к Тихону и заметил, как у того уши покраснели, а взгляд виновато скользнул по полу.

— Ты мою рыбку сожрал⁈

— Да она лежала там без дела чёрт-те сколько! Вот я и схавал её. Чего добру пропадать?

— Ну едрить твою налево… — Пацана придушить хотелось.

— Я тебе новую поймаю! — попытался извиниться Тихон. — Честное слово. Я умею рыбу сушить и засаливать.

— Не надо ничего ловить, малой. Ты лучше сбегай и принеси мне чего-нибудь из камбуза, а то уже кишки морским узлом вяжет.

— Ладно, ладно…

Тихон спрыгнул со стула, накинул куртку и вышел наружу, оставив после себя столь приятную для сердца Макса тишину и одиночество. Этот шкет последние несколько недель как заноза в заднице — ни минуты отдыха. Приспичило ему, видите ли, полезным для команды стать! Так прямо и заявил, когда они вошли в Северное море. И ведь не придумал ничего более полезного! Кораблём ему, видите ли, управлять хочется. Стрелял вопросами, как из пулемёта — только и успевай уворачиваться! А где не успел — будь добр, ответь заново.

В душе, конечно, хотелось послать парнишку куда подальше, да только вот привязался он к нему малость. К тому же парень-то и впрямь не дурак, да и капитан из него может выйти толковый, если как следует понатаскать. Вот бы только голова не шла кругом от его постоянного присутствия…

— Щас придёт и поговорю с ним, — дал себе обещание вслух Макс. — Составим, типа, расписание. Скажем, утром он может донимать меня расспросами, а вечером пускай сидит с закрытой пастью — а лучше и вовсе свалит в каюты к остальным.

Он вернулся к штурвалу, коснулся его, почувствовал, как тот дрожит, и довольно улыбнулся. Словами не выразить, до чего ему было приятно вновь управлять кораблём после стольких месяцев на суше. Подумать только: ещё до Вторжения он и помыслить не мог, что станет капитаном корабля. В приюте вообще редко задумываешься о своём будущем и лелеешь надежду, что деньги как-нибудь сами упадут на голову. В целом, так оно и произошло, да только это всё сделало лишь хуже.

— Эх, Туманчик мой… — Он погладил приборную панель. — Скучал я по тебе, страсть как скучал. Хорошо, дождался ты меня. Мы с тобой ещё вволю наплаваемся, даю тебе слово. Но дальше Антарктики я тебя больше не отправлю. Довольно с меня.

С него и впрямь хватило последнего приключения. Он дал себе зарок: никаких впредь собирателей, какую бы цену те ни давали. Пусть хоть целую электростанцию из пятисот ветряков ему отгрохают в качестве платы — но ноги его больше не будет на Захваченных землях.

Дверь сзади с грохотом открылась, впустив холодный воздух.

— Макс! — крикнул Тихон. Лицо парня — белое как мел. — Там дым!

— Дым? — Максим почувствовал, как сердце ушло в пятки. — Какой ещё к… матери дым⁈

— В коридоре! Там всё в дыму, дышать нечем!

Юдичев подбежал к панели, нажал пару кнопок, выведя на сенсорный экран схему корабля. Чувство голода улетучилось вмиг, когда он увидел красную мигающую точку в машинном отделении — это сработали датчики дыма.

— Твою-то за ногу, долбаное корыто! — Макс пнул по нижней части панели, сетуя на несработавшие звуковые сигналы.

— Пацан, живо тащи воды! Мы, сука, кажись, горим!

Он со скоростью молнии рванул к пожарной сигнализации и дёрнул за рычажок.

* * *

Лейгура выдернул из сна громкий трезвон, и первые несколько секунд после пробуждения он пытался понять — это продолжение сна или реальность?

— Реальность, — пробормотал он себе, когда услышал за стеной плач ребёнка.

Наскоро влез в сапоги и выбежал в коридор, в котором отчётливо ощутил запах гари. Нехорошо. Очень нехорошо.

Дверь соседней каюты приоткрылась, выпустив крик малыша. Маша вышла наружу — сон ещё не до конца покинул её лицо.

— Что происходит? — спросила она и сняла куртку с крючка. — У нас что, пожар?

— Не знаю, — ответил Лейгур, направляясь к лестнице. — Ступайте на всякий случай на палубу. Пойду к мостику, выясню, в чём дело.

Но до мостика он так и не дошёл. Горе-капитан этого на ладан дышащего судна бежал по коридору с выпученными зенками и красной, как после знатной попойки, физиономией.

— Так, давай живо за мной! Поможешь! — заорал он, пробегая мимо.

—