Тиран Золотого острова - Дмитрий Чайка

— Есть дело, — не стал спорить я. — Мне нужен умелый мореход. Я готов щедро ему платить. Ты умелый мореход, Кноссо?

— Я родился на корабле, я живу на корабле, и я умру на корабле, — презрительно ответил тот. — Как мой отец, дед и прадед. Я знаю каждую скалу и каждый водоворот на две недели пути отсюда. Я знаю все ветры, и когда они дуют. Я доходил до земель сикулов и шарданов! Я критянин, а вы, дарданцы, обычные пастухи, которым достались хорошие корабли. Вы сели на мель у берегов собственного острова! Подумать только! А что будет, если вы решите сходить куда-нибудь к берегам Лукки? Там есть места, где течение становится таким быстрым, что его не пройти на веслах. А в водах севера внезапно налетают полуденные ветры, которые могут выбросить корабль на скалы. У каждого острова море разное, царь. Ты решил подмять эти воды под себя, но тебе не продержаться долго. Ты не чувствуешь моря, как чувствуют его те, кто пашет волны с самого рождения.

— Как Одиссей? — спросил я.

— Лихой малый, — уважительно ответил критянин. — Я много слышал о нем. Люди говорят, он знает западное побережье Ахайи как никто другой. Там воды — полная дрянь. Скалы и глубокие бухты, одна на другой. А уж около его островов и вовсе не пройти без знающего человека. Там хуже, чем у Малейского мыса, где бог Поседао забирает себе каждый десятый корабль.

— Пойдешь ко мне на службу? — спросил я его.

— Можно, — деловито кивнул он. — Только плати и корми! Если вдруг тебе интересно, шум по северному берегу знатный идет. Говорят, ты корабли Асивийо Кривого потопил, а деревню его сжег. Народ волнуется, кровь тебе пустить хотят. Боятся, что ты и по их души пожалуешь. Что делать-то надо?

— Пойдешь с моими кораблями на Крит. Будешь резать и топить ахейцев, что сели там, — сказал я ему, приняв к сведению информацию о своей внезапной популярности среди тамошнего отребья.

— Не надо никуда ходить, — уверенно ответил Кноссо. — Только вспотеешь на веслах. Они скоро сами сюда придут. Посмотрели, как вы тут с кораблями управляетесь, помозгуют малость, а потом обязательно заявятся. Я бы точно придумал, как пустить вас на дно, а они, поверь, не глупее меня. Жди гостей до зимних штормов, царь. Сифнос сейчас лакомый кусок. В общем, я служить тебе согласен. Если всегда вот так кормить будешь, я ахейцев со всем своим удовольствием топить стану. Все хорошие места на берегу заняли, сволочи. Мне с парнями и приткнуться негде. Но вот жаль, силенок у меня маловато. Что одним кораблем на тридцать весел сделать!

— Я добавлю тебе силенок, — ответил я. — И по оплате не обижу. Ты получишь свою землю и рабов. Все на море будут страшиться твоего имени, а самые толстые бабы посчитают за счастье, если ты кинешь на них свой взгляд. Лови, Кноссо! Это задаток.

И я бросил ему золотой браслет, который не проносил и месяца. Все же надо с этим что-то делать. Моя браслетная мастерская работает просто на износ.

Глава 14

Феано положила в люльку маленького сына, который рос на удивление спокойным и крепким мальчишкой. С тех самых пор, как у него прекратил болеть животик, он почти не доставлял беспокойства. Только ел и спал. Надо сказать, дочь кузнеца уже вполне освоилась со своей новой ролью. Она наложница царя, но не рабыня, а свободная и небедная дама, а ее сына признали по всем правилам. Он будущий царь, и это моментально выделило Феано среди прочих, оградив непроницаемой стеной ненависти. Другие рабыни люто ей завидовали, особенно потому, что прибрала она Менелая к рукам так крепко, что все просто глазам своим отказывались верить. Незаметно дом перешел под ее руку, да так, что басилей нарадоваться не мог, что с него упало это бремя. Царицы в Спарте не было, а потому Феано, как самая знатная из женщин дома, незаметно взяла хозяйство в свои руки. Она оградила Менелая от любых новостей, и теперь почти все они шли через нее, проходя жесткий фильтр. Поначалу некоторые рабы из старых пробовали было поднять голос, да только заткнули рты, когда их поколотили собственные товарищи, подкупленные новой хозяйкой. Менелая все устраивало, а терета, управляющий полями и царским скотом, в ее дела больше не лез. Она с готовностью показывало ему все, что он хотел, а поскольку честность Феано оказалась безукоризненной, он поневоле встал на ее сторону. Ему тоже надоели дрязги бесконечные служанок, с которыми должна была разбираться хозяйка дома. Да и полотно, выходящее из царской мастерской, стало куда лучше по качеству. Бывшая рабыня спуску не давала никому, и как только видела пропущенные нити, виновная получала несколько пощечин. Ее теперь было от полотна не оторвать, она его только что не обнюхивала. Феано и сама себе не могла признаться, что ей очень нравилось бить других по щекам. Так, как ненавистная мачеха била когда-то ее саму. Никакое другое занятие не приносило ей такого удовольствия.

Хотя… пожалуй, нет. Было еще кое-что. Почти весь свой досуг Феано посвящала тому, что держала в поле зрения не только всех симпатичных баб на день пути от Спарты, но даже и тех, кто обещал вырасти таковыми. И она прилагала все усилия к тому, чтобы они либо не попадались на глаза ее повелителю, либо начинали выглядеть хуже, чем могли бы. Так, в тяжелой конкурентной борьбе она добилась того, чтобы одну рабыню продали из-за скверного полотна, выходившего из-под ее руки, а вторую выдали замуж в деревню, где она за пару месяцев на палящем солнце превратится в тощую головешку. Сейчас вроде бы у нее все получилось. Она вычистила дворец от потенциальных соперниц, а Менелая ублажала в постели так, что тот только щурился, как обожравшийся пес. И лишь одно не давало девушке покоя. Тиран Эней, ее покровитель, был так далеко, что и не выговорить. Феано, прикованной к этой захолустной дыре, нечем покупать его милость. Да и сведения передавать тоже непонятно как. Купцы на Сифнос ездят, дай боги, если раз в год. Того и гляди