Колодец миров - Генри Каттнер

Итак, после одновременного падения в колодец айзира, селли и Жар-птицы произошло слияние неустойчивых масс.

Сойер видел их слияние: три существа, объединившиеся в один организм. Слившиеся воедино змеиноподобный дикарь, бог и сверкающий полубог с огненными крыльями за спиной.

Ничтожное время они парили в воздухе. Потом вдруг произошёл взрыв, и образовавшееся облако, повисшее над Хомадией, начало расползаться во все стороны. Лишь эхо прокатилось по гигантской, опустевшей обители богов. Источник, давший им силу и бессмертие, — колодец миров, прекратил своё существование.

Перед глазами Сойера всё ещё стояла картина взрыва колодца, и этот ослепительный свет был последним, перед тем как он погрузился в небытие.

Раздавшийся у него в голове гром вновь пробудил его к жизни. Он стоял на стеклянном полу над золотистой пустотой. Должно быть, он стоял так довольно долго, но он этого не помнил.

Фигура в маске, пройдя через брешь в стене, пробитую селли, приближалась к нему. Теперь он знал, почему стоит, не двигаясь. Он ждал.

Из-за разбитой стены доносились и становились всё громче и громче голоса людей, звучавшие взволнованно и радостно. Послышался звук колоколов, провозглашавших победу.

Только здесь, в покинутой обители богов, не наступило ещё время мира. В то время как всё вокруг ликовало, приближавшаяся к Сойеру фигура предвещала смерть.

Человек шёл, пошатываясь на подгибающихся ногах. Остатки энергии покидали оплывшее старческое тело.

Он остановился шагах в трёх от Сойера. Необычно было смотреть на маску и не видеть выходящих из неё смертоносных лучей. Вместо них из глазниц тускло смотрели маленькие серые глаза. Должно быть, Олпер подобрал её на поле боя.

— Её больше нет, — сказал он. — Ты выпустил Жар-птицу.

— Земли тоже больше нет, — услышал Сойер свой собственный голос. Он глубоко вздохнул. — Пути назад нет. Моя смерть всё равно тебя не спасёт. Можно попробовать жить в Хомадии…

— Олпер, — воскликнул кто-то. — Олпер, подожди.

Затри с маской на лице пробирался к ним сквозь горы битого стекла. Что произошло вне стен зала, Сойера даже не интересовало. И то, что Олпер с хомами вместе работали на общую победу, не имело ровно никакого значения. Сойеру предстояло ещё одно сражение. И никто ему не мог в этом помочь.

— Жить здесь? — горько сказал Олпер. — Без Жар-птицы? Сколько я протяну? У тебя-то есть время. Ты сможешь найти работу, жену. У тебя будут дети. А что будет со мной? Как я буду править…

— Никак, — спокойно ответил Сойер. — С царствами покончено. Ты тоже можешь найти работу, но вряд ли она будет означать власть.

— Олпер! — закричал Затри. — Подожди.

— Ждать? — прорычал Олпер. — Чего? Хочешь снова меня поймать? Не выйдет.

Он бросился к Сойеру, подняв вверх кулак.

— Это ты бросил в колодец Жар-птицу. А без неё я умру.

Улыбающаяся маска вдруг проревела:

— Но ты умрёшь первый.

Кулак опустился, и рука Олпера скользнула к карману.

Понимая, что слишком поздно, Сойер всё же прыгнул вперёд. Страшная молния прошила мозг. Теперь его череп превратился в циклотрон, накапливая всё больше и больше ненависти и ярости.

Руки Сойера взметнулись вверх, и он с удивлением обнаружил на своём лице маску. Он совсем о ней забыл. Его даже не удивило то, что он понял, о чём говорил Затри.

Несмотря на гаснувшее сознание, он увидел, как Затри делает что-то странное: он тоже держался за голову и в следующий момент сорвал маску со своего лица и с силой бросил её на пол. Лицо его исказило удивление и боль. Он смотрел то на Сойера, то на Олпера.

Всё это произошло в течение секунды, пока Сойер подбирался к человеку, который стремился расколоть ему череп. И вдруг Сойер понял, почему Затри снял маску. Он торжествующе рассмеялся и тоже сорвал маску.

Потом он ударил Олпера, и старик упал, продолжая держать руку на пульте. Но это входило в планы Сойера. Он знал, почему Затри сбросил маску и что происходило в голове Олпера. За секунду перед тем, как Сойер его ударил, Олпер не случайно потянулся к голове, пытаясь снять маску.

Всё дело в том, что маски служили не только средством общения, но были усилителем звуковых и электрических колебаний. Они были способны принимать такие сигналы, о которых люди даже не подозревали. Поэтому те сигналы, которые оглушали сознание Сойера, с удесятерённой силой пытали мозг Олпера.

Навалившись на старика, Сойер растянул его на полу, изо всех сил прижимая голову, чтобы он не мог снять маску. Другой рукой он залез Олперу в карман, нащупал пульт управления и надавил на него сильнее…

Олпер взвыл от боли.

Он пытался оторвать руку Сойера от кнопки. Гром с одинаковой мощью ударял в их головы, но в голове Олпера отклик был во много раз сильнее. Болевые ощущения Сойера достигали удвоенной силы в мозгу Олпера.

Единственным его желанием было ослабить давление на кнопку, чтобы гром в голове Сойера прекратился, освободив тем самым от страшных мучений его самого. Но Сойер не отпускал руку. Оглушённый, теряющий сознание, он продолжал прижимать руку Олпера к кнопке. Теперь у него была лишь одна надежда, что гибнущий Олпер найдёт тот механизм, который навсегда освободил бы Сойера от рабской зависимости. Но времени на это было мало. Гром, раздававшийся в их головах, мог убить обоих…

И если бы Олпер умер до того, как привёл в действие этот механизм, Сойер был бы обречён. Приёмник связывал их навеки, и смерть Олпера означала бы и его собственную.

Олпер отчаянно перебирал пальцами пульт управления. Сойер дал его руке немного свободы, и пальцы Олпера тут же повернули диск, за который он держался…

И вдруг всё прекратилось.

Оглушённый вновь обретённой свободой и внезапно наступившей тишиной, Сойер нагнулся над лежавшим на полу Олпером и услышал, как что-то, зазвенев, покатилось по полу. Сквозь застилавшую глаза пелену он увидел крошечный, размером с таблетку аспирина металлический диск с вогнутой обратной стороной…

Это был его приёмник.

С трудом веря в то, что произошло, он высвободил одну руку из-под тела Олпера и прикоснулся к своей голове. Диска там не было. Сойер был свободен.

Как только Сойер отпустил Олпера, тот медленно перекатился на бок, вытянулся и затих. Тяжёлая голова откинулась назад, и маска айзира с вечной улыбкой смотрела в лицо Сойера. Серые невидящие глаза были пусты. Больше всего на свете Олпер