Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн

– Именно, – говорю я сухо. – Ничто. Я ничто.

Он качает головой:

– Аид – царь, помимо того что бог, и, в отличие от Зевса, никто не пытается отнять у него этот титул. Он не ничто, а значит, и ты тоже.

Зэй пытается быть вежливым, так что я не отрываю ему голову за обоснование моей ценности тем, что я не могу контролировать.

– Кажется, мы оба заполняем пробелы, – говорю я вместо этого.

– Именно.

Он ставит меня на ноги, хотя я и чувствую, что это движение неохотное. Как будто он не совсем готов меня отпустить. Потом его взгляд опускается ниже, брови сходятся на переносице.

– Посейдон нашел тебя вчера ночью?

Гребаные преисподние. Порез на моей шее. Я пожимаю плечами:

– Да, но я разобралась.

– Как? – спрашивает он и проводит мягкой подушечкой большого пальца по точке чуть ниже пореза на шее. Я сглатываю, внезапно сообразив, что стою вплотную к симпатичному парню и мы оба в пижамах.

– Наверное, нам стоит одеться, – говорю я, оглядываясь через плечо на дом Аида. Странно, что его еще нет здесь, расстроенного, что я проиграла еще одно испытание.

Когда я поворачиваюсь обратно, Зэй снова немного краснеет.

– Э-э… мы можем встретиться сегодня попозже? – Он кашляет, потирая грудь. – Нам стоит обсудить стратегию и других возможных союзников.

Я с энтузиазмом киваю. Декс со своим нечестивым союзом чуть нас обоих не прикончил.

– Конечно.

– Мы можем встретиться в доме Гермеса или, может быть… здесь.

Его тревожный взгляд скользит мимо меня.

Выбор между тем, Гермес или Аид будет дышать нам в ухо? Нет, спасибо.

– Как насчет бара в городе? Или слишком людно?

Зак обдумывает это, потом кивает:

– Там наверху есть отдельные кабинеты.

– Пойдет. Я подожду тебя у ворот Гермеса, оттуда пойдем вместе. Около полудня? Заодно и пообедаем.

Его взгляд неожиданно становится острым от интереса, и на худом лице расплывается широкая улыбка:

– Конечно. Тогда до встречи.

Без предупреждения он подается вперед и обнимает меня, и это… правда славно. Я напрягаюсь, но потом расслабляюсь, немного прикрывая глаза и стараясь впитать это чувство, потому что до следующих объятий могут пройти годы. Зэй хорошо умеет обниматься: мило, достаточно крепко и не затягивая.

Когда он отстраняется, от его глаз расходятся веселые морщинки:

– Не привыкла обниматься?

Я смеюсь:

– Когда растешь в Ордене воров, такое не принято. – Я склоняю голову набок. – Но я удивлена, что ты привык.

– Мама.

А.

– Она уже мне нравится.

– Мне тоже.

Потом он слегка салютует мне, что я принимаю как намек уходить первой.

– Ты лучше лети за Амиром.

Глаза Зэя расширяются, как будто он об этом забыл, и он оглядывается на гору.

– Давай иди, – говорит он.

Зэй стоит и смотрит, как я прохожу через ворота и двор за ними. Я вхожу в дом и все еще гадаю, здесь ли Аид. Хмурюсь, когда понимаю, что на входных дверях нет замков. Учитывая, что боги и их поборники мной недовольны, это кажется… неразумным.

– Ау? – зову я. Мой голос отражается эхом. Вот блин, это место просто мавзолей.

Никто не отвечает.

Я прохожу на второй этаж, иду в свою спальню, но, поднимаясь по лестнице наверх, замечаю Аида.

Он стоит у огромного окна, выходящего во двор, из которого прекрасно видно дорогу, где я стояла с Зэем. Просто невероятно несправедливо, что его задница так хорошо выглядит в джинсах, в то время как он стоит в скованной позе, руки в карманах, и неприкрыто злится.

Опять.

Если он думает, что я тут стою, чтобы на меня орали после того, как я пережила очередной Подвиг, то может смело идти на хрен.

Я разворачиваюсь на пятках в сторону своей спальни.

– Зэй. Богами проклятый. Аридам? – Аид отчетливо произносит каждый слог, слова острые, как ножи, а тон как у палача, зачитывающего смертный приговор.

40

Последствия

Если я сейчас уйду, Аид разозлится еще больше, так что я поворачиваюсь лицом к нему, скрестив руки на груди, но с нарочито милой улыбкой:

– Ты что, только что ругнулся собой?

– Что? – Он все еще злобно пялится в окно, стоя спиной ко мне.

– «Богами проклятый». Ты ведь собой ругаешься.

Аид медленно поворачивается и пришпиливает меня взглядом, который мог бы пронзить дикого быка.

– Ты выбрала последыша в союзники. Даже не обсудив сперва со мной. У тебя – неожиданно и крайне неудобно – оказалось мягкое сердце. Да я сам проклят.

– Не называй его так. – Я взираю на него с нарочитым терпением. – И, судя по этой логике, ты выбрал меня, так что ты сам себя проклял.

Взгляд Аида становится кинжально острым:

– Так и есть.

– Рада, что мы в чем-то согласны. Я приму душ и вздремну…

Внезапно поведение Аида меняется. Совсем чуть-чуть, трудно даже заметить. Он все еще злится, но теперь мягче. Словно несущийся на тебя медведеь превратился в свернувшуюся кольцами змею.

– Значит, начинаем собирать коллекцию?

Я вздыхаю, как будто разбираюсь с бесячей кровососущей мошкой:

– Ну и что ты теперь имеешь в виду?

Глаза Аида сужаются, но я округляю свои и таращусь на него самым простодушным образом. Если он пытается настоять на своем, я не собираюсь ему помогать.

– Сперва твой вор-не-друг, – говорит он. – Теперь один из поборников. Падает к твоим ногам.

Падает к моим ногам? Мой смех окрашен горечью. Аид знает о моем проклятье.

– Ты специально ведешь себя жестоко, раз я не посоветовалась с тобой насчет Зэя?

Если бы взгляды могли пронзать, я бы истекала кровью.

– Возможно, проклятье не такое, каким ты его считаешь. Похоже, ты им вполне нравишься.

– Это не так.

– Если ты этого не видишь, ты умышленно наивна.

– А если ты видишь, то у тебя галлюцинации. Один только союзник. Второй в лицо сказал мне, что мы просто друзья. Никто не падает к моим ногам. Это невозможно, и ты это знаешь.

Вообще-то, ближе всех к тому, чтобы доказать ложность моего проклятья, сам Аид. Учитывая вчерашний поцелуй. Хотя похоть и любовь – две очень разные вещи, доказательства этому я слишком часто видела дома. Я не совсем понимаю интерес остальных в одном без другого, но я смотрю на полную нижнюю губу Аида и начинаю соображать. По-хорошему, я до сих пор западаю на Буна, но из-за него я никогда не теряла контроль так, как из-за Аида. Это как разница между уютным огнем в пузатой печи и пожаром, что сжигает весь дом.

– Давай вернемся к твоему союзнику, – говорит Аид, к счастью не знающий о моих мыслях.

Жесткий взгляд, которым он меряет меня, заставил бы трепетать почти всех. Я только морщу нос:

– А что с Зэем? У нас соглашение.

Это казалось невозможным, но взгляд Аида становится еще жестче, глаза похожи на кремень.

– И ты ему поверила?

Теперь он называет меня простодушной и беспечной. Я поднимаю подбородок:

– Теперь – да.

В основном.

Аид говорит еще тише:

– Ему нельзя доверять. – Но его самоконтроль нарушают три отрывистых слова: – Чтоб тебя, Лайра.

Я не против, когда на меня вопят, но чтобы ругались? Нет. Я поднимаю бровь и скрещиваю руки:

– Не хочешь сменить тон?

Аид широкими шагами сокращает пространство между нами, и, я клянусь, от него черными щупальцами поднимается дымок.

– Нет, я не хочу менять свой гребаный тон.

Он не останавливается, но, несмотря на клубок нервов в животе, подсказывающий, что я зашла слишком далеко, я отказываюсь трусливо пятиться. Вот только приходится специально врастать ногами в пол, чтобы не убежать.

Аид резко тормозит в жалком шаге от меня, излучая тысячу оттенков раздражения.

– Ты станешь моей смертью, Лайра Керес.

– Почему? – спрашиваю я. У него сжимаются губы, и я поднимаю руки: – Это честный вопрос. Союз с Зэем сегодня сработал. Сработал.

– Тебе повезло.

Я фыркаю:

– Я выбрала верного союзника, Аид. А учитывая,