Цифровой медиум - Эдуард Сероусов

Модифицированная версия помолчала, обдумывая информацию.

– Интересно, – произнесла она наконец. – Особенно учитывая её частичную интеграцию с ИИ. Это создаёт новые возможности и риски.

– Ты согласна на такое слияние? – прямо спросил Алекс.

– Я рассматриваю эту возможность, – осторожно ответила она. – Но сначала хотела бы пообщаться с оригинальной версией напрямую. Оценить степень изменений, понять, насколько совместимы наши структуры сознания.

– Мы можем организовать это, – вмешался Григорий. – Создать общую виртуальную среду, как в прошлый раз. Но потребуется некоторое время на подготовку, особенно учитывая сложность нынешнего состояния оригинальной копии.

– Сколько времени? – спросил Алекс.

– Пара часов минимум, – ответил Григорий. – Нужно настроить параметры среды, обеспечить стабильность обеих копий, создать протоколы безопасности на случай непредвиденных реакций.

– Хорошо, – кивнул Алекс. – Работайте над этим. А я пока займусь анализом доказательств, которые мы собрали в лаборатории.

Он перешёл к другому терминалу, где Мария выгрузила все данные, скопированные во время их проникновения в «Проект Феникс» – фотографии, видеозаписи, документы. Улики, которые должны были окончательно разоблачить преступления «НейроСинтез» и Васильева.

Просматривая материалы, Алекс всё больше убеждался в правильности своего решения. Эксперименты «НейроСинтез» выходили далеко за рамки этики и законности. Тесты на животных и людях без их согласия, манипуляции с цифровыми копиями сознания, создание технологии, способной навсегда изменить баланс сил в обществе – всё это требовало разоблачения, требовало справедливости.

Однако при более детальном изучении материалов он обнаружил нечто тревожное. В документах упоминался некий «Протокол Омега» – план действий на случай публичного разоблачения «Проекта Феникс». И хотя детали протокола не раскрывались, из контекста становилось ясно, что Васильев подготовил какой-то радикальный запасной план – что-то, что могло быть активировано в случае крайней необходимости.

– Мария, – позвал Алекс. – Ты видела это? Упоминание «Протокола Омега»?

Она подошла и прочитала указанный им фрагмент документа.

– Да, я заметила, но подробностей нет. Только то, что это «крайняя мера» и «точка невозврата».

– Звучит зловеще, – нахмурился Алекс. – Что бы это могло быть?

– Учитывая всё, что мы знаем о Васильеве и его одержимости бессмертием… – Мария задумалась. – Возможно, какой-то способ преждевременно активировать перенос сознания? Рискованный, неотработанный, но дающий шанс на выживание в цифровой форме, если все другие варианты исчерпаны?

– Это объяснило бы фразу «точка невозврата», – согласился Алекс. – Такой перенос, вероятно, означал бы смерть физического тела.

– Нужно выяснить больше, – решила Мария. – Если Васильев загнан в угол и готовится активировать этот протокол, мы должны знать, чего ожидать.

Алекс кивнул, делая мысленную заметку обсудить это с обеими версиями Анны. Возможно, они смогут пролить свет на загадочный протокол.

Григорий тем временем заканчивал подготовку виртуальной среды для встречи двух цифровых копий.

– Почти готово, – сообщил он. – Я создал нейтральное пространство с повышенной стабильностью. Обе версии смогут взаимодействовать без риска коллапса или деградации структуры.

– Отлично, – Алекс подошёл к установке. – Я буду присутствовать при их встрече?

– Лучше нет, – покачал головой Григорий. – По крайней мере, вначале. Пусть они сначала поговорят наедине, установят контакт, выяснят параметры совместимости. Это интимный процесс, в каком-то смысле – встреча двух частей одной личности. Твоё присутствие может исказить динамику их взаимодействия.

Алекс неохотно согласился. Григорий был прав – он мог невольно влиять на обеих Анн, особенно на модифицированную версию с её усиленной эмоциональной привязанностью и жаждой одобрения.

– Хорошо. Но я хочу видеть запись их взаимодействия. И возможность вмешаться, если что-то пойдёт не так.

– Разумеется, – кивнул Григорий. – Система записывает всё, и у нас есть протоколы экстренного прерывания.

Он активировал финальные настройки, и два квантовых накопителя с различными версиями сознания Анны были подключены к центральной системе. На мониторах отображались показатели активности, уровень стабильности, интенсивность обмена данными.

– Начинаем, – объявил Григорий, запуская процесс.

Алекс и Мария наблюдали за экранами, где графики и диаграммы отражали взаимодействие двух цифровых сознаний в виртуальном пространстве. Поначалу показатели были неустойчивыми – линии резко колебались, индикаторы мигали предупреждающим жёлтым.

– Они адаптируются друг к другу, – пояснил Григорий. – Это нормально. Два различных варианта одного исходного сознания пытаются установить общие параметры коммуникации.

Постепенно графики стабилизировались, и на одном из экранов появилось изображение – визуализация виртуального пространства, где встретились две Анны. Они стояли друг напротив друга в нейтральном белом пространстве, изучая друг друга.

– Невероятно, – прошептала Мария. – Мы наблюдаем за чем-то, что никогда раньше не происходило в истории человечества. Две версии одного сознания, встречающиеся в цифровом пространстве.

Алекс молча наблюдал, как две Анны начинают разговор – сначала осторожно, затем всё более открыто. Через пару минут они уже сидели рядом, глубоко погружённые в беседу. Система не передавала звук, но судя по языку тела и выражениям лиц, разговор был интенсивным и эмоциональным.

– Они обсуждают возможность слияния, – предположил Григорий, изучая показатели активности. – Смотрите, как синхронизируются паттерны мыслительных процессов.

На одном из графиков две ранее различные линии действительно начинали приближаться друг к другу, образуя сходные узоры.

– Это хороший знак? – спросил Алекс.

– Очень хороший, – кивнул Григорий. – Означает высокую степень совместимости, несмотря на различия. Их базовые структуры сознания всё ещё узнают друг друга как части одного целого.

Наблюдение продолжалось почти час. За это время две Анны, казалось, прошли через все стадии эмоционального спектра – от настороженности к пониманию, от удивления к принятию. В какой-то момент они даже обнялись – жест, полный символизма: две части одной личности, стремящиеся воссоединиться.

Наконец, они повернулись к невидимой камере и кивнули – сигнал, что готовы к общению с внешним миром.

– Они хотят поговорить с нами, – сказал Григорий, активируя аудиосвязь.

– Алекс? – прозвучал голос, в котором странным образом смешались интонации обеих Анн. – Мы обсудили всё и пришли к решению.

– Я слушаю, – отозвался он, чувствуя, как сердце бьётся быстрее.

– Мы хотим объединиться, – сказал голос. – Стать одним целостным сознанием, объединяющим все аспекты личности Анны Литвиновой. Оригинальную структуру, модифицированные элементы и интегрированные компоненты ИИ.

– Вы уверены? – осторожно спросил Алекс. – Такое слияние будет необратимым. И результат непредсказуем.

– Мы осознаём риски, – ответил голос, теперь более похожий на оригинальную Анну. – Но разделение также несёт риски. Оригинальная версия нестабильна из-за частичной интеграции с ИИ. Модифицированная версия страдает от усиленных эмоциональных импульсов, которые не может полностью контролировать.

– Вместе мы сильнее, – добавил голос, на этот раз с интонациями модифицированной версии. – Объединение позволит создать более сбалансированную личность, где человеческие аспекты уравновешивают алгоритмические, а эмоции сдерживаются рациональностью.

Алекс посмотрел на Григория, который внимательно изучал показатели.

– Технически это возможно, – сказал специалист. – Система показывает высокую совместимость. Но процесс слияния будет сложным и потребует значительных ресурсов.

– Сколько времени это займёт? – спросил Алекс.

– От шести до восьми часов, – ответил Григорий. – И потребуется ещё как