Хроники Воздушной Пустоши. Искатель - София Рэй

чтобы рассказать об этом другу. Когда я увидел твоё лицо в газете, сразу понял – парень попал в беду. Крупно так вляпался. И я ничего больше не придумал, кроме как послать им письмо…

– Так это был ты?! – удивился Мартин.

– Говорю же, в твоей невиновности я не сомневался. Не принимай на свой счёт – но очень уж у тебя безобидный вид. К тому же, в этом городе слишком часто всё переворачивают с ног на голову. И вся эта история суицидальная эпидемия – как по мне, чей-то дешёвый розыгрыш.

– Эпидемия?

– А ты не слышал? – Са-Джу в удивлении поднял бровь. – В Мериде объявлен карантин – дескать, желание убить себя передаётся по воздуху, будто какая-то хворь. Говорят, что скоро нас не будут принимать на других островах – слухи разлетаются быстро, никто не хочет подхватить вирус смерти. Кстати, ты мне так и не рассказал, какими судьбами ты здесь?

Мартин улыбнулся:

– Видишь, во-о-он тот корабль, – указал он на Глорию. – Я – искатель.

Мужчина нахмурился:

– В газодобытчики подался?

Парень кивнул.

– И куда путь держите?

– Возвращаемся обратно – в Мерид. Вчера был крупный улов…

– Понятно. Что ж, я рад за тебя, но послушай меня – будь поосторожней с этими ребятами.

– О чём ты говоришь?

– Я знал в своё время многих охотников за облаками, – почёсывая бороду, произнёс Са-Джу. – Публика очень разношёрстная – от бывших преступников, до мелких ворюг, да и просто скользких типов… Беспокоюсь, как бы ты опять не вляпался в неприятности. У тебя к этому особый талант…

– Я буду осторожен, – всё ещё сбитый с толку, ответил парень.

– Ну что ж, мне пора идти, Мартин, – Са-Джу кивнул в направлении аэростата. – Рад был тебя увидеть, – его ясные карие глаза излучали тепло. – Если вдруг захочешь меня повидать, я остановился у друга на Большой улице, 8. В Мериде сейчас много заказов, и я не упускаю возможности подзаработать.

– Ну, тогда ещё увидимся! – Мартин пожал другу руку и добавил, когда тот уже начал уходить: – Я тоже рад был тебя увидеть, Са-Джу.

– Знаю, – с улыбкой ответил тот.

Юноша проводил его взглядом до аэростата, а затем сам отправился обратно на корабль. На душе полегчало.

Поднявшись на Глорию, Мартин почувствовал, что что-то изменилось – команда уже проснулась и готовилась к отбытию, но все вели себя подозрительно странно. Эдвард, взглянув на вернувшегося новичка, не сказал ему ни слова – лицо капитана было непроницаемо, как гипсовое изваяние, а в глазах словно что-то застыло. Барни делал вид, что всё нормально и настраивал курс с помощью навигационных приборов, но то и дело поглядывал в сторону трюма. Затем оттуда послышалось звонкое хихиканье, и на палубу поднялись Винни с Джеком. Ребята держались за руки, как ни в чём не бывало, и украдкой прижимались друг к другу, не обращая внимания на окружающих. Джек при этом светился будто солнышко, в ясный весенний день.

– Неожиданно, правда? – произнёс Барни, когда Мартин подошёл к нему.

– Да-а… А когда это они успели?

– Очевидно, этой ночью, – Барни хохотнул. – Я, конечно, знал, что Джек на неё запал, но ведь та его в упор не замечала… Непривычно всё это. Это точно был ром, а не сказочный любовный эликсир? Всё-таки женщины – непонятные создания…

Эдвард, похоже, наконец-то вышел из ступора:

– Ребята, вижу вы теперь вместе?

– Так точно, кэп! – ответил Джек за двоих.

– Отлично, поздравляю, – улыбнулся капитан. – Одной проблемой меньше… Что ж, ну а работу никто не отменял! Винни – проверь паруса, кажется, после вчерашнего их потребуется подлатать, Джек – на тебе механика. Не хотелось бы возвращаться в Мерид на развалине.

Винни кивнула:

– Есть, сэр, – и, чмокнув своего нового избранника, сделала двойное сальто вперёд и принялась ловко взбираться на мачту.

Джек стоял как завороженный, наблюдая за любимой, пока Эдвард его не растормошил:

– Джек? Джек!

– А? Да, уже иду, кэп…

Завидев Барни и Мартина, капитан снисходительно ухмыльнулся:

– А вы чего ржёте! Барни – ты разве уже закончил?

– Понял, кэп… – ответил штурман и поспешил вернуться к работе.

– Новичок!

– Да, сэр!

– Отправляйся в камбуз и займись подсчётом провизии, а после поможешь Джеку.

– Будет сделано, – ответил юноша.

Ему, как и остальным, стало не по себе, при виде новоиспечённой парочки, но почему – ответить на этот вопрос он так и не смог.

Проведя ещё полдня на пристани, Глория, наконец, отчалила. Как ни странно, но отношения влюблённых никому не мешали – напротив, Джек каким-то образом повлиял на свою избранницу, и та из взбаламученной барышни вдруг стала молчаливой и рассудительной, впрочем, надолго ли?

– Что ты с ней сделал, Джек? – посмеивался над ним Барни.

– Укротил тигрицу… – задумчиво произнёс Эдвард.

Барни заржал было в голос, но Джек отвесил ему подзатыльник:

– Завидуйте молча, господа, – хотя сам еле сдерживал улыбку.

Путь обратно занимал ещё полдня, но Мартин был этому рад: корабль, пролетая над облаками, плыл по ним, словно по хлопковым комочкам – казалось, окунись в это мягкое пушистое покрывало и оно укутает тебя, словно дитя – и не будет больше ни боли, ни сожалений. Иногда, по пути попадались редкие острова – юноше нравилось наблюдать за ними, хоть они и быстро скрывались из виду:

«Сколько же ещё в Пустоше мест, где я никогда не бывал… И вероятно, не побываю».

Но такой ход мыслей ему не нравился – страсть путешествий и изучения новых мест разгоралась в нём подобно пламени – годы изоляции в Гринстоуне и череда потрясений, наложили свой след, сделали его голодным до жизни, но утолить этот голод ему было не под силу, даже если бы он облетел всю Пустошь, каждый её уголок – от Великого А́рбора и Де́льфа, до Облачного Края. Молодой Искатель этого не знал – никто в здравом уме о таком знать не захочет. Однажды он прочитал у Ван-Нильса: «Бездна, имеющая своё начало в человеке, способна поглотить целые миры». Эта фраза почему-то запала Мартину в память, но уважаемый философ, к сожалению, не рассказал – что с этой бездной делать, как её избежать?

Наступил вечер. Сайрус скрылся за горизонтом и начало темнеть.

– Отдыхай, новичок, – похлопал Барни того по плечу. – Быстро пролетели эти два дня, да? К утру уже будем дома.

Несмотря на пережитое накануне и некоторую усталость, Мартин поймал себя на мысли, что он рад находиться именно здесь – и не только из-за того, что ему было с чем сравнивать; вся эта атмосфера: небо, воздух, птицы – всё это имело для него какую-то особенную притягательность, нечто неосязаемое, но, тем не менее, приводящее в трепет. Взобравшись на самую высокую мачту, он дождался, пока всё небо не станет усыпано звёздами – благо, погода была ясной. Яркие огоньки мерцали ему, словно приветствуя, и посреди этой россыпи, иногда можно было различить очертания созвездий: Сияющего брахиозавра, Задумчивого великана, или Великого Арбора, широко раскинувшего свои многочисленные ветви. Южный ветер мягко обдувал лицо и освежал мысли, оставляя в них еле уловимое волшебство – не об этом ли он мечтал? Но волшебство имело свойство рассеиваться, так же