Магритт - Павел Александрович Шушканов

Стеклянная дверь была закрыта на замок. За ней по улице бродили смеющиеся люди с мигающими экутерами на ушах, прикрывающиеся от дождя прозрачными зонтиками. Там горели экраны, делая ярким затянутое тучами вечернее небо. Они не смотрели на нас. Им достаточно было яркого города.

Я рванул замок на себя, цепь звякнула, но не поддалась. Стекло слишком толстое – руками не выбить. Человек на перроне развернулся и нацелил на нас дуло короткого пистолета. Я бросился за колонну, увлекая Лань за собой. Она обиженно смотрела на мою руку, вцепившуюся в ее запястье.

– Замри! Черт! Как тебе сказать, чтобы ты не двигалась?

Пронзительный свист разрезал тишину. Две иглы впились в сырую штукатурку и разлетелись стальными осколками. Третья вонзилась между плитками мозаики и задрожала. Я видел, как пятилась Алина, застигнутая врасплох. На нее стрелок пока не смотрел, он следил за мной – брошусь ли я к спасительной двери в технический коридор в углу. И я бы бросился, будь я один. Алина побежала, все время оглядываясь назад. Она возвращалась к доктору, но тот не откроет. Это я знал наверняка.

Из туннеля выходили остальные, запрыгивая на платформу. Их было трое в неприметных черных куртках. У одного очки вроде тех, что у Алины. Другой держал в руке короткую дубинку-шокер. Обычная полицейская модель, но с укороченной ручкой.

– Сиди здесь! – шепнул я Лани, словно она могла меня понять.

Я вжался в колонну. Достал пистолет. Надо мной поблескивала вонзившаяся в стену игла. Не пули. Значит, убить нас на месте у них задачи нет. Но и от парализующих игл приятного мало.

Парни с перрона приближались быстро. На предупредительные патронов слишком мало. Я выстрелил дважды, слышал, как разлетелась на осколки плитка на своде туннеля за их спинами. В ответ две иглы разбились о толстое стекло, едва не задев мою руку.

– Ладно, малышка, доберутся до тебя – отбивайся как умеешь! – сказал я Лани и бросился вперед.

Они подошли слишком близко. Я налетел на одного, сбил его с ног и успел дважды ударить в переносицу, пока меня не обхватила за шею чья-то рука. Я на мгновение увидел перед собой дуло игольного пистолета и пнул прямо в него пяткой. Локоть продолжал давить на шею, но захват неумелый. Эти парни хороши в тренировочных центрах в стерильных залах, а я все еще бывший городовой. И нас учили не слишком церемониться, особенно на улицах. Я нащупал ладонью лицо над собой, впился ногтем в глаз, и на мгновение хватка ослабла. Достаточно, чтобы вырваться и броситься на парня с игольником. Едва он снова поднял узкое дуло, я обрушил на его лицо рукоять пистолета. И только потом почувствовал, как одна за одной входят в тело болезненные иглы.

Все-таки парализующие – по левому боку и ноге полился лед. Я попытался встать, но резкий удар в лицо повалил меня на грязный пол. Только сейчас я увидел, почему на меня не нападали все сразу. А ведь их было четверо. Двое притащили Алину. Толкнули в спину, когда она пыталась вырваться. Она упала на коленки и теперь смотрела в дуло игольника.

Стрелять боец не спешил, что-то крикнул на кантонском остальным.

«Давай же, девочка, твой выход», – подумал я.

Лань они нашли быстро. Я видел, как ее тащат за волосы, но не мог пошевелиться. Нет, она не взвилась в воздух и не переломала ребра всем четверым одним ударом. Она испуганно смотрела на меня.

Все произошло позже. В тот момент, когда ее толкнули к Алине. Она не упала, легко удержавшись на ногах, резко развернулась и вбила сложенные костяшки пальцев в кадык парня в пиджаке. Затем сбила его с ног, ударив по голени. Он, хрипя, полетел с платформы на ржавые рельсы. Человек с игольником закричал остальным и бросил связывать мне руки. Появилась проблема посерьезнее. Он едва успел поднять узкое дуло, как оно вылетело из его пальцев. А затем в воздух взвились брызги крови и обломки зубов.

Лань двигалась плавно и грациозно, но в ее глазах все еще читался испуг. Возможно, она не понимала того, что делает, и это пугало ее еще больше.

Я не чувствовал ноги, но руками все еще управлял. Достаточно для того, чтобы вцепиться в лодыжку пробегающего. Он обернулся, замахнулся ногой, но не успел опустить ее на мое лицо. Лань тоже не успела. Она ударила его в затылок – уверен, что очень ощутимо, – но ее лицо мгновенно исказилось. Она непонимающе взглянула на меня, на падающего перед собой бойца и повалилась вслед за ним. Шокер угодил ей чуть выше шеи, туда, где виднелся незаживший шрам. Она дернулась, дернулась снова. Ее руки дрожали, а пальцы пытались сжаться в кулак.

Яд поднимался все выше. Я не мог уже ворочать шеей, но и сознание не отключалось. Видел только, как Алина пыталась вырваться из цепких рук. На меня смотрели огромные глаза Лани. Ее лицо находилось совсем рядом с моим. Затем чья-то рука подняла меня за затылок. Человек кричал мне что-то по-кантонски, но я не понимал ни слова. Я смотрел на него безучастно, пока в его щеку не вошла пуля и не вышла с обратной стороны, прихватив кусок уха. Он отпустил меня. Я ударился о бетон, но даже не почувствовал этого. Смотрел, как идет по перрону человек в длинном пальто. Идет медленно, не удивляясь тому, что видит. В его руках был пистолет – обычный, а не глупый игольник.

Он спокойно подходил к каждому телу и всаживал в него несколько пуль, перезаряжал и шел дальше. На испуганные крики на кантонском он отвечал так же – по-кантонски. Но флегматично, словно вел беседу между делом. Скоро затихли все. И его гладко выбритое лицо и розовые виски показались в свете единственной лампы над перроном.

– Плохи дела, – сказал Марк, бросив на меня взгляд. – Комиссар сказал, что тут все хреново. Но вижу полную задницу.

Я хотел ответить, но не смог.

Глава 9. Дом могваев

Сперва огромный дом выплыл из-за леса. Белый и величественный, он стоял на склоне сопки, а за ним плескалось озеро. Вскоре он скрылся из вида, чтобы показаться вновь, когда дорога стала карабкаться на возвышенность. Два корпуса, один из которых сиял свежей белой краской, а другой показывал дыры облупившейся штукатурки и неухоженный сад, тянущийся к самому озеру, – вот и вся клиника «Сиван». Впрочем, не вся. У самой опушки леса в тени деревьев стояло странное маленькое здание, украшенное крестом, возвышавшимся на конической крыше.