Мангуст. Тени Аурелии. - Анна Табунова

а то ноги бы подкосились. И хорошо, что щеку подпирала кулаком – так хоть часть эмоций удалось скрыть. В прошлый раз моя несдержанность помогла крылатому выведать больше, чем требовалось.

– Это не делает из него святого, ты и сам не просто так в нем сомневаешься.

– Да, мы по-разному смотрим на одни и те же вещи, – приблизившись ко мне, он продолжил: – но в этом у меня нет оснований не доверять ему.

– Повторяю, она не умирала, чтобы воскресать.

Крыса поставил на стол кружку, из которой поднимался нежный, обволакивающий пар. Он не отошел сразу, его пальцы на мгновение задержались на грубой глине, будто в ней был не чай, а какой-то яд или, наоборот, лекарство. И только потом, отойдя и вновь облокотившись на комод, он взялся за разогревание второй порции отвара. От чувства дежавю у меня медленно по спине расползались мурашки.

– Значит, это была ты? – не дождавшись ответа, он тяжело вздохнув сказал: – Слушай, мне все равно на твои тайны, но ту, кого ты так яростно защищаешь, ищет не только Культ. И ее найдут, это лишь вопрос времени.

В голове предательски гудело от нарастающей паники. Кончики пальцев заныли от холода. Нет, мне сейчас нельзя поддаваться эмоциям.

В комнате витал целый коктейль запахов. Я сконцентрировалась на самом парадоксальном – сладость и прохлада. Этот аромат действовал магически, не давая тревожным мыслям сорваться в пике отчаяния.

Смотря крылатому прямо в глаза, я понадеялась, что дрожь в голосе он не услышит:

– Тогда я сделаю все, чтобы им перед этим пришлось сжечь весь город.

Повстанческие войны… Политика… Какая, к черту, разница? Прошлое научило меня держаться от всего этого подальше. Каждый из них хочет себе курицу, которая будет нести золотые яйца.

Помедлив Крыса сделал глоток своего уже заварившегося отвара, и с убийственным спокойствием произнес:

– Я знаю место, где вас никто не сможет найти, – начал он, и в его голосе уже не было никакого оттенка изначальной враждебности. – Но взамен прошу лишь об одном – о разговоре с ней.

– И с какой стати мне тебе верить?

– Ну, можешь и не верить, – уголки его губ дрогнули, – но тебе отчаянно хочется спасти Феникса, а это лучшая сделка для нас обоих.

Он сейчас что, отзеркалил один из наших прошлых разговоров? Черт возьми… какая же это памятливая крыса.

Я обхватила кружку обеими руками и стала шкрябать ее ногтями. Пар от отвара поднимался прозрачной шифоновой лентой. Аромат стоял такой манящий, что даже рот наполнился слюной.

Почему Крылатый мне помогает? Следует своему кодексу чести? Для Харрисина это глупо. Честь не спасет тебе жизнь в опасной ситуации.

Подняв взгляд с извивающейся струйки пара на портрет и не обращая внимания на глухие шорохи со стороны комода, я продолжила изучать угольную миниатюру. Может, это его искупление перед ней?

– Феникс – это же твоя сестра? – его голос, всегда такой колючий, на этот раз прозвучал с какой-то излишней, почти нарочитой суровостью. – Не думаю, что у вас разница больше чем в три года.

Я наконец взглянула на него. Его лицо было высечено из камня: сжатые челюсти, напряженные скулы и холодный, колющий взгляд из-под нахмуренных бровей. Он был раздражен, зол и чертовски проницателен. Что если это блеф? Он просто попытается сцапать Айви?

– Она давно не ребенок. Позволь поговорить с ней, – тихий, низкий голос, почти шепот, но каждое слово имело вес и заставляло внутренне сжаться. – Я просто попрошу о содействии Сопротивлению.

– Нет, – не раздумывая, бросила я.

Если он будет один против меня и Вилла, у него ничего не получится. Я не дам ему забрать Айви.

– Дай ей принять это решение самой.

Да что же он все не уймется.

– С чего бы?

Крылатый стоял, не проронив ни слова, и его изучающий взгляд был направлен на меня, словно я самая важная загадка в мире. Затем, обратившись к портрету, он уверенно произнес:

– Потому что так будет правильно, – его взгляд соскользнул с миниатюры обратно на меня.

– Победа над Опиавусом? – уточнила я, искренне не понимая сути.

– Прямо спросить, чего она сама хочет.

Почему ему каждый раз удается вывернуть все именно в нужную для себя сторону? Какую бы защиту я ни строила, ее все равно обходят. Как же раздражает наличие у него зачатков интеллекта.

– Что за укрытие?

– Есть одна обитель, – сразу же ответил крылатый, словно все время именно этого вопроса и ждал. – Я могу устроить, чтобы вас с сестрой туда сопроводили, – Крыса вопросительно смотрел на меня, будто ожидая чего-то. – Даже не скажешь, что это брехня?

Все-таки насчет положительной оценки его умственных способностей произошла ошибка. Я залпом осушила кружку предоставленного мне чая и с напускной веселостью произнесла:

– Перед встречей с Фениксом мы увидимся с волчонком. Рекомендую быть с ним помягче, он яростно точит зубы на Харрисинов.

Так же стремительно допив свой отвар, крылатый направился к выходу. Следующее его действие меня немного удивило.

– Дамы вперед, – открыв дверь, произнес он.

Громко фыркнув, я встала из-за стола, потягиваясь, но не успело чувство беспокойства умолкнуть, как тревога нахлынула новой волной.

В помещении был целый океан из какофонии различных запахов. Несмотря на то что дурман чая плотно витал в пространстве вокруг, я, пробиваясь сквозь него, отчетливо чувствовала, как пахнет человек у двери, как под его кроватью еще остался запах моей крови. Во всей комнате слышался обычный дух дерева, пыли, чернил и кожи.

– Что-то не так? – послышался откуда-то лишний сейчас шум.

Да, что-то не так. Ноги сами медленно понесли меня от стола на середину комнаты, затем еще медленнее я приблизилась к окну. Шторы плотно задернуты, окно все так же оставалось открыто, и улица здесь звучала очень отчетливо.

– За домом установлено наблюдение? – мой голос прозвучал тише ожидаемого.

Я, напрасно надеясь рассмотреть город сквозь плотную ткань, старалась не дышать. Из окна тянуло, еле ощутимо, тоненькой струйкой… Этот запах. Как у неребенка в сквере и у дрозда-посыльного.

– В каком смысле?

Мне все никак не удавалось понять ощущения, которые вызывал во мне свеже-гнильный аромат. Но больше злило, что этому тупице все приходится разжевывать.

– Твой главарь следит за тобой? – обернувшись с раздражением, бросила я.

Брови крылатого сдвинулись к переносице. Пальцы на дверной ручке сжали ее до белизны костяшек. Он плавным движением беззвучно стал закрывать дверь.

– Можешь забыть о Фениксе…

Отступив на шаг, я стала готовиться и к бою, и к побегу одновременно. На левой руке закололо кончики пальцев, и ногти за пару секунд обратились в когти.