Мангуст. Тени Аурелии. - Анна Табунова

Глава 20. Лера. След.

Флип Ивас стоял у входа в ангар Мухобоев и давал наставления большой группе дружинников. Заметив мое приближение, он жестом распустил всех и пошел навстречу.

– Лера Корвус? – Его лицо мгновенно побледнело. – Я ждал тебя только завтра. Не вся информация еще…

– Мне нужны списки. Всех, кому ты лично продал чернила.

– Списки? Они… – Он закашлялся. – В кабинете.

Жестом указав направление, Флип поплелся в сторону своей каморки. Уже на следующее утро после проваленной операции с дневником Культ отдал распоряжение об усиленном поиске и задержании подозрительных лиц. Вчера в ангаре было не протолкнуться из-за полной мобилизации Мухобоев: объяснялись цели, распределялись задачи. Сегодня же здесь было уже не так многолюдно.

Мельком оглядывая ангар, я заметила тканевый плакат. У этих патриотов была традиция: если удавалось поймать и казнить Харрисина, за эшафотом растягивали гигантскую тряпку с их символом. На грязно-белой простыне красовалась черная пестрянка, беспощадно заштрихованная красной сеткой.

В груди знакомым противным холодком зашевелилось что-то липкое. Это слизское чувство заставило меня коротко вздрогнуть. Флип, заметив, что привлекло мое внимание, нервно начал пояснять:

– Вчера была показательная казнь Молей.

– Кто это был? – без особого интереса уточнила я.

Тут же, из самых глубин сознания, будто эхо, донеслась чужая мысль:

«Те, кто чувствует, что старым порядкам приходит конец…».

Я замерла. Пусть Его Светлости и удалось на время усыпить Воратрикс… но сейчас, медленно пробуждаясь, она, словно питон, сжимала свои кольца во мне. Ее воля стала не просто сильнее, но и более… осознанной?

– Трое парней, всем по пятнадцать.

Резко остановившись, я повернулась к заместителю командира. Во рту появился горький привкус – тот самый, что остался после визита в Пирамиду. В Аурелии было незыблемое правило: до совершеннолетия не применять высшей и даже средней меры наказания. Действия Мухобоев могли привести к нежелательному волнению в обществе.

– Центр не делал послаблений в законе, – произнесла я с тихой яростью.

Не успев среагировать на мою резкую остановку, Флип врезался в меня и отшатнулся. Отступая на несколько шагов, он затараторил:

– Их тщательно проверили, – втянув голову в плечи, начал он. – У всех троих нашли личные дневники… Их связь с Харрисинами неоспорима.

Воспоминание о чувстве собственной несостоятельности перед Опиавусом заставило сжать пальцы в кулаки. Я больше не могла себе позволить ни единого промаха.

– И ты решил, что это хороший повод выслужиться?

«Присмотрись… Ты ведь такая же, как он», – прозвучал внутри голос, холодный и жалостливый.

Спина напряглась сама собой. Я медленно обвела Флипа взглядом с ног до головы, задержавшись на нервно подрагивающем веке. Это ложь. Гнусная, отравленная ложь. Между нами нет ничего общего. Этот дурак просто все еще надеялся вернуться к работе в Кварталах.

Малочисленные Мухобои, шныряющие по ангару, не то чтобы не смотрели в нашу сторону – они обходили нас по огромной дуге. Вид у всех был разный: от напуганного неопределенностью до воодушевленного скорыми действиями. Но у каждого на плече красовалась повязка с изображением черной харрисины под красной сеткой.

– Подумал, что год до совершеннолетия не так и много, – помолчав, уже чуть решительнее добавил он. – Наказав их, мы продемонстрировали другим, что не намерены больше терпеть.

Не хотелось признавать, но зерно истины в его словах было. Сепаратистам удавалось продуктивно вмешиваться в дела Культа по большей части из-за сети осведомителей. Любой житель города, почувствовав несправедливость к себе хоть раз, мог стать Молью. Шепот, подкинутая записка или надпись на стене. Вычислить паразитов, если они помогают не на постоянной основе, было весьма затруднительно. А для Харрисинов достаточно крупицы информации, и кто знает, как они ей воспользуются.

– Подготовь подробный отчет для Центра, – развернувшись, я бросила через плечо, ловя его взгляд. – И не рекомендую впредь заниматься самодеятельностью. Ты еще не достиг карьерного дна, но если потребуется, быстро там окажешься.

Флип весь сжался, резко кивнул и вымолвил:

– Разумеется.

Дальнейший путь мы прошли в молчании.

В своем импровизированном кабинете он вручил мне конверт с именами, плотно набитый бумагами. Как и ожидалось, замкомандира явно не сидел без дела, стараясь извлечь выгоду из своего положения. Эта мысль – о том, как каждый здесь пытается что-то урвать для себя, – вызвала в памяти образ того парня. Он вчера тоже здесь что-то искал?

– Накануне, когда я пришла, здесь был посторонний.

Флип стоял за своим столом, упорно делая вид, что занят изучением документов.

– Вилл. Я уже который год пытаюсь его завербовать, – он отложил одну пачку бумаг и взялся за пересмотр другой.

Оторвавшись от изучения досье покупателей, я взглянула на него. С каких пор руководящий состав занимается набором рекрутов?

– Кто он?

– Один из тех, кто пострадал от Харрисинов. Его семья жила в доме, смежном со складом, который сепаратисты решили подорвать.

– Меня интересует не это.

«В истории самое важное – начало…»

Лучше бы Воратрикс и дальше неистово скрежетала о стены моего сознания. В такие моменты я знала, как подавлять ее волю. Но сейчас она словно пыталась что-то мне рассказать, а может, даже сблизиться.

– Держит лавку в Поясе. Торгует магическими штуками. Обладает слабой магией воздуха, зато научился филигранно ее контролировать, – отложив стопку докладов, Флип устало опустился на стул. – Это позволяет ему слышать почти все подковерные сплетни. Он что-то вроде внештатного информатора.

Теперь ясно, почему к нему так прикипел Флип. Так называемыми слухачами не рождаются, ими становятся. И мало просто иметь подходящий тип способностей – необходимы колоссальные терпение и усидчивость для развития подобного навыка. Такая магия была бы полезна и Культу.

– Понятно, – свернув и убрав документы за пазуху, я развернулась и двинулась к выходу. – К завтрашнему вечеру вся остальная информация должна быть готова.

Замкомандира ничего не ответил, лишь со свистом тяжело вздохнул. Меня провожала лишь тихая, ядовитая мысль Воратрикс:

«Испорченный инструмент возвращается к своему хозяину…»

Резные двери в покои Опиавуса были распахнуты настежь. Караульные даже не взглянули на меня, когда я прошла мимо, направляясь вглубь его покоев. Предвечернее солнце играло на позолоте скульптур, роняя на белый мрамор пола мягкие блики.

Все пространство было наполнено нежным медовым ароматом глициний, которые теперь вместо сирени красовались в огромных вазах. Под этим лиловым каскадом ниспадающих кистей возилась одна из прислужниц. Услышав мои шаги, она обернулась и пронзила меня пристальным оценивающим взглядом. За белой вуалью я узнала ту самую девушку, что не хотела вчера меня пускать.

Я остановилась в пяти шагах от нее, сцепив руки за спиной. Такие, как она, не достойны моих вопросов. Прислуга должна чувствовать, что